Скитался? Искал? Любопытство осталось в моем опустошенном от всего остального нутре. Как будто ветер высосал из моего мозга все подробности, детали, события, воспоминания. Осталось лишь ощущение пустоты, недостатка всего того, что когда-то заполняло меня, того, что я видел и знал, чего желал и искал.
Я – кто? Я – откуда взялся? Я – как сюда попал? Я – почему?
И все же ветер забрал не все. Он оставил мне сознание момента, боль внезапно заполнившей меня пустоты, страх незнания, который я испытываю, сидя на кирпичной стенке над бетонным желобом.
Сверху падает луч света и освещает покрытые желтоватым налетом стены, черные пятна плесени и быстро бегающих крыс. Я – один из них. Сильные зубы, цепкие пальцы с острыми коготками, мясистый голый хвост, спрятавшаяся в шерсти блоха кусает в загривок, голод… Это все я.
Есть ещё доносящиеся сверху шумы и свисты, писк резвящихся неподалеку крыс, плеск льющейся с уступа воды и скрежет моих собственных зубов, запахи дыма, плесени, мочи, дождя, испражнений и гнилья, гулкие содрогания почвы от проезжающих над нами машин, едва слышный стук людских шагов, доходящие из глубины земли отдаленные сотрясения. Почему они так пугают меня?
Я просыпаюсь без памяти, без прошлого, без воспоминаний, но окружающий меня мир мгновенно заполняет мой мозг ощущениями, заботами, желаниями, осколками действительности. И даже если мне никогда не суждено восстановить свою память, я все равно буду существовать благодаря моим глазам, ушам, ноздрям, вибриссам, зубам, чувствительности лапок, подбрюшья, хвоста.
Бегущие подо мной вдоль желоба крысы не замечают меня, проходят мимо, как будто я – пятно черной плесени или свисающий на ниточке паук. Они возбуждены, их манит резкий запах любви.
Они бегут за призывно поднявшей хвост самкой. За самкой, жаждущей самца. Я даже здесь улавливаю ноздрями магнетический аромат её набрякших желез. Крысы нюхают, трогают, лижут. Кусают и отгоняют друг друга. А она с поощряющей их покорностью наблюдает за тычками, драками, пинками, бегством. Внезапно появляется её самец и мгновенно разгоняет более молодых и неопытных соперников. Забирается на неё сзади, входит в нее, удовлетворенно пищит, обхватив лапками поблескивающую в полумраке спину.
Я хочу пить. Сползаю вниз по скользкой поверхности кирпичной стенки. Наклоняюсь над узким ручейком нечистот… Собранные воедино запахи бензина, кислот, мыла, мочи, жира, молока. Я улавливаю, узнаю их, разделяю. В желудке разливается прохлада выпитой жидкости.
Пара влюбленных крыс удалилась.
Я думаю – куда идти? Стою без воспоминаний, без памяти и прошлого над лениво текущим потоком. Мои органы чувств ощущают, замечают, познают, но сам я как в тумане, сквозь который так тяжело пробиться.
Я очутился на тропе бегущих мимо крыс, которым здесь известен каждый поворот, каждый закоулок, каждая ступенька. Они не замечали меня, пока я лежал на кирпичной полке, но теперь, когда я, взъерошенный, уселся у них на пути, они перестали быть ко мне равнодушны. Они видят меня, я среди них, и они хотят знать обо мне как можно больше.
Я двигаюсь неуверенно, как будто боюсь их. Ведь я же не знаю этих мест, и это сразу можно понять. Да, крысы ведут себя так, словно я не такой, как они, – незнакомый, вызывающий отвращение. Шерсть встает у них дыбом на головах, спинах, боках. Они скрипят зубами, напрягают спины, их хвосты нервно подрагивают.
Они знают, что я нездешний.
Я – чужой.
Они толкают меня, напирают, сбрасывают в теплый неглубокий поток. Я плыву, отталкиваясь от дна задними лапками. Доплываю до более широкой трубы, отряхиваю шерсть, вылезаю на каменный берег подземного канала.
Это не мой город, не мой канал. Я не отсюда и должен как можно скорее найти дорогу к себе. К себе? Но куда?
И где эта дорога? И как я её узнаю, если я все забыл? Крысы снова прогоняют меня, а я – испуганный и не знающий, где я даже не пытаюсь защищаться.
Вылавливаю огрызок яблока, тащу в угол, съедаю. Жду на самом краю потока, глядя на воду. Ловлю ещё кусок моркови. Скоро я стану сильнее и буду чувствовать себя увереннее в этом канале, запахом которого постепенно пропитывается моя шерсть.
Возвращаюсь на кирпичную стенку, где я очнулся. Засыпаю, а как только просыпаюсь, сразу узнаю, что я уже когда-то здесь просыпался, что я уже был здесь.
И так понемногу рождается новое прошлое, где бетонная труба, плывущий поток нечистот и кирпичная стенка – это те точки, которые я узнаю все лучше и благодаря которым ориентируюсь все более уверенно. И только когда я пытаюсь вернуться в прошлое, в воспоминания, когда пытаюсь преодолеть порог памяти, передо мной вдруг встают стена, туман, темнота. И тогда я чувствую себя побежденным и покоренным, и ужас сжимает меня за горло. Я должен знать все, а не знаю ничего…
Ночью я выхожу на улицу, но сточные канавы, колодцы, ворота, лестницы, подвальные окна незнакомы мне, и я так и не знаю, откуда я пришел сюда, куда шел и почему я ничего не помню.
Я привыкаю к ежедневному беганью по одним и тем же бетонным тропам, по берегам одних и тех же потоков. Я осваиваюсь и с крысами, в конце концов перестающими преследовать меня. Теперь, встречая молодую крысу, я иной раз сам скидываю её в воду.
Я уже перестал бояться. Я обследовал и изучил ближайшие окрестности – от речки до прачечной, от пекарни до аптеки, – а также обитые жестью фабричные постройки и вытекающий из-под них ручей, полный косточек и скорлупы.
Я передвигаюсь на этом ограниченном пространстве, будто знаю его с первых дней жизни. Все реже думаю о том, что могло быть со мной раньше, до того, как я впервые проснулся на кирпичной стенке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62