Уэйн прошел к креслу и уселся, положив ноги на письменный стол.
– А, моя бывшая… невеста?
– Так вы расстались?
Уэйн ответил равнодушным тоном:
– Она оставила меня.
Гаккет тоже расположился в кресле. Нашел коробку шоколадных конфет и предложил коллеге.
– Она увезла мебель, постельное белье, одежду. А также кое-какую деликатную информацию? – поинтересовался он.
– О нет. Только некоторые мелочи, создающие атмосферу.
– Вели возвратить, иначе понадобится адвокат, друг мой.
– Этим занимается Финкер в Лондоне.
– Думаешь, твоя красавица уже нашла укрытие на родине?
– Понятия не имею, – ответил Уэйн, роняя на пол пепел. – Зато мы скоро узнаем, работает ли она на разведку и как давно.
– Я хорошо знаю Суханова, у меня другое о нем представление, чем у тебя, наверное, более точное.
– Какое?
– Хаген не давал ему покоя. Слишком много знал. И потому он решил возвратить нам его мертвым, – ответил Гаккет. – Не исключаю, что это была его личная инициатива. Тогда было бы вполне понятно, почему, ничего не зная, так возмущается Москва. За мою сколь короткую, столь и неудачную карьеру я не встречал еще ни одного русского коллегу, который действовал бы без официального прикрытия.
Гаккет оставил сигару и положил в рот конфету.
– Меткое наблюдение. Нам нужно решить, Гаккет, кто этого хотел и кто это сделал – русские или англичане?
– Следовало бы выяснить, на кого работает, если жива, прекрасная Ванниш, – ответил Гаккет, жуя конфету. – Ты, знающий ее близко, что можешь сказать о ней? Ну-ка напрягись.
Уэйн тоже положил в рот конфету.
– Она довольно патриотично настроена. Непредсказуема и коварна, но только в постели. Если работает на русских, то лишь потому, что однажды ошиблась. Например, встретила русского в шарфе Оксфордского университета. – Он поднялся, потому что кто-то неожиданно постучал в дверь.
Вошел Меддокс с телексами в руках:
– Для мистера Гаккета.
Гаккет взял бумагу и принялся изучать ее, а Меддокс с расстроенным видом кисло улыбнулся Уэйну:
– Личное послание. – И передавая Гаккету второй телекс, добавил: – Управление хочет, чтобы вы немедленно переговорили с Сухановым. Это подробные инструкции.
– Что будем делать с Рудинским? – поинтересовался Уэйн.
Не прерывая чтения, Гаккет ответил:
– Вытряхни из него все, что можно, сломай и выверни наизнанку, как носок.
– Уже сделано и с особой тщательностью. Я проверил его рассказ во всех деталях. Все верно. Я ему весьма не по душе, но он сотрудничает.
– Охотно? – спросил Гаккет, кладя бумаги в карман.
– Чокнутый. Но так или иначе направил нас по следам Ванниш.
– Позволите? – Меддокс взял конфету.
– На свой страх и риск, – ответил Уэйн.
– Кстати, по поводу графа Рудинского. Я мог бы кое-что подсказать, – осторожно заметил Меддокс, не реагируя на иронию.
Гаккет повернулся к Уэйну:
– У этого юного умника есть свои идеи?
– Была одна неплохая мысль, как избавиться от прыщей, – пояснил Уэйн.
Гаккет посмотрел на обезображенные щеки Меддокса.
– И помогло?
– Сам видишь.
Гаккет улыбнулся Меддоксу:
– Придется тебе, парень, ограничить поле деятельности шифрами.
– Согласен, мистер Гаккет. – Он осмотрел конфету, которую держал в руках, поколебался и положил в коробку.
Вздохнув, Гаккет встал:
– Ладно, друзья. Рудинский – это потом. Сейчас надо заняться Сухановым. – И, жестом попрощавшись, вышел из комнаты.
Люк советского самолета открылся, и появилась коренастая фигура Суханова в форме полковника КГБ. Он стал уверенно спускаться по трапу. Внизу его встретил Гаккет, за которым немного поодаль стоял Танкреди. Все трое обменялись чем-то вроде поспешного военного приветствия.
Суханов огляделся и обратился к Гаккету:
– Вижу, ты убрал своих вооруженных людей.
– Вижу, ты покинул свое убежище, но оставил при себе пистолет.
– Хочу надеяться, ты оставляешь за мной право носить оружие.
– Конечно. Ты же офицер.
Тут в разговор вмешался Танкреди. Он решительно заявил Суханову:
– Начиная с этого момента, я не вижу здесь других офицеров, кроме себя, а я в штатском… Не вижу, полковник, вас, не вижу вашего самолета. И буду вам благодарен, если вы, не существуя, все же обойдетесь без военной формы.
– Я дам тебе гражданскую одежду, – предложил Гаккет Суханову.
– Нет нужды. Об этом позаботится мое посольство. Я заложник особого типа, со свободой передвижения, не так ли?
– При сопровождении.
И они направились к джипу Танкреди. Тем временем машины, которые блокировали советский самолет, начали отъезжать от него.
Суханов обратился к Гаккету:
– Поскольку нам предстоит сотрудничать в этом расследовании, хотелось бы понять, что удалось выяснить на настоящий момент.
– У меня сложилось впечатление, что тебе об этом известно больше, чем мне, – ответил Гаккет.
– Но я ведь был заперт в самолете, – усмехнулся Суханов.
– Блестящее начало! – заметил Танкреди. – Каждый из вас убежден, что за срыв обмена отвечает другой.
Гаккет обернулся к Суханову с широкой улыбкой:
– Мне кажется, это очевидно.
– И мне тоже, – с такой же улыбкой ответил Суханов американскому коллеге.
– Это парадоксально, что ваши правительства заставляют вас вместе искать правду, – заметил Танкреди.
– Один из двоих выдаст себя, – объяснил Гаккет.
– Или, возможно, отыщем какую-то третью правду, – улыбнулся Суханов.
– Имей в виду, пока не найдем, не вернешься на свою подмосковную дачу.
Снисходительно улыбаясь, Суханов хотел было что-то ответить, но помешал резкий свист – советский самолет включил один за другим все двигатели.
Все трое сели в джип, и машина быстро проехала к началу взлетной полосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78