– Контатти развел руками. – Мы заставили вас поверить, будто наша цель – Форст, потому что иначе вы отказались бы сотрудничать и в любом случае у вас оставались бы сомнения на наш счет. Что же касается Хагена, то не переживайте, мы так или иначе все равно убрали бы его. Для этого у нас есть свои причины. Было бы глупо сейчас говорить о них.
– Конечно. Нет смысла и добавлять, что мои блестящие шпионские операции во вред Уэйну не представляли для вас ни малейшего интереса. Вся эта сплошная дымовая завеса только для того и нужна была, чтобы я поверила, будто сотрудничаю с вами.
– Уверяю вас, мы очень высоко оценили и ваши усилия, и информацию, какую вы нам достали.
– И самое главное, тот факт, что Уэйн, вспоминая мое поведение в эти последние дни, будет безусловно убежден в моей причастности к операции. – Обессиленная, Мерилен обратилась к Контатти: – Не нальете ли скоча? Мне сейчас совершенно необходимо выпить.
Контатти поспешил выполнить ее просьбу и заодно обратился к мрачному Шабе:
– Тоже выпьешь, старик?
Шабе ответил злобным взглядом.
– Понимаю. Артерии, – пояснил Контатти, наливая себе.
– Я пью только с друзьями, – холодно уточнил Шабе.
– Но у тебя нет друзей. Они все умерли. Либо от старости, либо потому, что ты сам отправил их на тот свет.
Шабе рассмеялся, покашливая и поглядывая то на Контатти, то на Мерилен, но под конец его смех превратился в злобное рычание.
– Теперь, когда тебя сфотографировали, твоя карьера закончена, парень. Что же касается вас, мисс Ванниш, то мне не хотелось бы, чтобы вы питали иллюзии. Вам лучше всего понять, что у вас безвыходное положение, потому что на вас накинутся все. Американцы, поняв, что Англия тут ни при чем, обвинят вас в том, что вы советский шпион, а значит, отвечаете за убийство Хагена. Англичане заставят вас заплатить за подозрения американцев. Ну а русские просто не любят лишних свидетелей…
– Не стоит продолжать. Я все прекрасно понимаю. Пока вы еще не можете убрать меня из-за документов, которыми я располагаю. Но потом, когда я отдам их вам… – Она начертила в воздухе крест. – Забавно. Сейчас пролью слезы.
– Попробуйте, – сказал Контатти. – Кто знает, Шабе мог бы и растрогаться.
– Будь я одна, конечно, я пропала бы. Я женщина довольно хрупкая, но перед вами, такими умными, такими суперменами…
– Жаль, – прервал ее Контатти, – жаль, что вам пришла в голову дурацкая мысль усомниться во мне…
– Я виновата, не так ли? – спросила Мерилен, неожиданно обретя спокойствие, сдержанность и твердость. – Я должна была позволить использовать себя как инструмент. С закрытыми глазами. Может быть, тогда я и вышла бы как-то из положения.
– Несомненно, – согласился Контатти.
– Возможно, – поправил его Шабе.
– Итак, я должна исчезнуть, изменить лицо, друзей, все. Сменить работу, язык, привычки, перебраться на другой континент. Секретные русские и американские службы начнут охотиться за мной по разным причинам, но с одной целью – убрать. Подобная перспектива определенно ведет к одному – самоубийству.
После тяжелой паузы заговорил Шабе:
– Но ведь это же очевидно – мы не можем допустить, чтобы свободно разгуливал по свету человек, располагающий такой информацией, какая есть у вас.
– И очевидно также, что, если я исчезну, если со мной случится какое-нибудь несчастье, – сказала Мерилен, обращаясь к Контатти, – ваше досье окажется в руках английского посла.
– И очевидно, что мы сохраним вам жизнь, если вы возвратите нам пленки и снимки, все полностью, – сказал Контатти.
– Но ведь столь же несомненно, Контатти, что, как только вы получите их, моя жизнь уже ничего не будет стоить. Ни цента.
– Положение может измениться, – заметил Контатти, внимательно изучая странное выражение лица Мерилен. – Оно может измениться, если вы сумеете убедить нас, что у вас не останутся копии этих записей и фотографий.
– А как? Вы ведь ни за что не поверите мне, даже если я поклянусь вам, что и не думала делать копии.
Контатти развел руками:
– Поскольку полной гарантии быть не может, не остается ничего другого, как довериться друг другу. Составить договор и соблюдать его.
– Верно. Могу я предложить свои условия?
– Пожалуйста.
– Чтобы я осталась жива.
Контатти кивнул:
– Будем только рады.
– Чтобы осталась жива Соня и была бы немедленно возвращена в свою семью.
– Более чем разумное требование.
– И чтобы вы позаботились… обо мне.
– Как это понимать?
– Я уже описала, какое меня может ожидать будущее, – продолжала Мерилен, глядя то на Контатти, то на Шабе. – Утешить меня в этой ситуации может только одно – наличные. На срочные расходы.
– Сколько? – спросил Контатти, немного помолчав.
– Пятьсот тысяч.
Контатти попытался пошутить:
– Лир?
– Долларов. Наличными.
– Но это же целое состояние. Вы понимаете, надеюсь?
– Поскольку я опасаюсь, что пребывать на этом свете мне осталось недолго, то хочу пожить в свое удовольствие, – сказала Мерилен, наливая себе еще виски. – И потом я считаю себя обязанной позаботиться о детях Юрека, ведь он в тюрьме, он скомпрометировал себя и вообще, наверное, погиб.
– И где же мне взять такие деньги?
– У своих начальников.
Контатти не захотел или не сумел отказаться от своей обычной игры:
– Мои начальники могут сказать: «Виноваты, вот и выкручивайтесь». – Он изобразил грустную улыбку. – Могут поручить Шабе решить проблему в той жесткой форме, о какой он уже и сам говорил, то есть убрать и меня, и вас.
Мерилен не шелохнулась.
– В таком случае вы будете опознаны, даже мертвый, и американцы узнают, кто их предал. У них появятся доказательства, они отомстят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78