"Здесь никто не сидит?" Я говорю: "Милости просим, место свободно". И толкаю Четля: "Молчи! Дурак!" Куда! Он выпил и начинает мне рассказывать все то, что от меня же и слышал: и про ирландские острова, и про взятие Эссексом Кадикса, и еще черт его знает про что. А молодец сидит, стучит по столу, просит кружку и нас будто не слушает. Я вижу, Четль совсем пьяный, встал, хочу уходить. Тут смотрю - с другой стороны подходит ко мне молодец с леопардами и говорит мне...
Он вдруг спохватился и замолчал.
Так молча они прошли несколько шагов.
- Ну? - спросил юноша.
Через сгустившуюся темноту можно было только угадать, как неподвижно его лицо.
- Подходит слуга миссис Фиттон и сует мне записку, - сказал Шекспир, решившись.
- Ну? - повторил юноша.
- А там сказано: "Не приходите завтра в театр. Садитесь на лошадь и уезжайте куда-нибудь из Лондона этак недели на две".
Сейчас они стояли друг перед другом.
- Недурно! - усмехнулся юноша.
- И вот, пока я читал записку...
- Понятно, - сказал юноша. - Тут он на вас и полез и устроил драку, чтобы отнять это письмо, но...
Он вдруг с внезапным порывом схватил его за руку.
- Виллиам, Виллиам, - сказал он почти со слезами, - как же мне не сладко было с нею. Ох, как не сладко! Чего я только не вытерпел за то, что увел ее от вас.
Тут они подошли к знаменитому, хотя и единственному, мосту через Темзу.
II
... Я взял тебя объедком
С тарелки Цезаря, и ты была
К тому еще надкушена Помпеем,
Не говоря о множестве часов,
Неведомых молве, когда ты вряд ли
Скучала. Я уверен, что на слух
Тебе знакомо слово "воздержанье",
Но в жизни неизвестна эта вещь.
("Антоний и Клеопатра",
перевод Б. Л. Пастернака)
Комната Пембрука находилась на втором этаже. Было еще довольно светло, и поэтому свечи зажигать они не стали. Или, может быть, потому, что каждый понимал - лучше не глядеть в лицо друг другу.
- А где альбом? - спросил Шекспир, привычно осматривая стол. - Он всегда лежал здесь.
- Нету, - ответил Пембрук, - ей подарил. - И Шекспир почувствовал, как мучительно и туго он улыбается. - Она знала, что это ваш подарок, и не давала мне покоя.
Помолчали.
- Она часто бывала здесь? - спросил Шекспир, прошел, сел в кресло и посмотрел на Пембрука. Тот ходил по комнате все быстрее и быстрее, поднимал руку и приглаживал волосы. Ах, этот знакомый, милый жест! Он всегда так ходил и так приглаживал волосы, когда волновался.
Шекспир сидел, постукивая пальцами по столу.
- Так вот как это получается, - сказал Шекспир.
Пембрук ничего не ответил.
"Альбом унесла. Не хотела, чтобы он тут оставался, а встречаться не пожелала... а теперь - "Уезжайте из Лондона". Сама не пошла. Просто послала: "Уезжайте". Почему? Впрочем, ясно, пожалуй, почему". Он опять поднял глаза на Пембрука. Тот придвинул стул и сел.
Помолчали с минуту.
- Так, значит, она часто бывает тут? - громко спросил Шекспир.
И Пембрука прорвало. Он заговорил так, что даже губы у него задрожали:
- Билл, не сердитесь на меня. Я уж тут ничего не мог сделать. Вы сами виноваты, надо было вам вмешаться раньше, а вы все видели и молчали. Помните, вы только раз меня спросили: "Вам ничего не нужно сказать мне?" Но вы понимаете, тогда уже было поздно - поздно спрашивать! Она узнала об этом...
- От вас? - спросил отчетливо Шекспир.
- Ну, от меня, конечно, - мучительно поморщился Пембрук. - Разве мог я тогда что-нибудь скрыть от нее? Она сказала: "Ладно". И на другой день сама сделала так, чтобы эта злосчастная записка попала в руки к вам. Я ее спросил: "Зачем это вам понадобилось?" - а она ответила мне: "Поймите, что я не хочу больше притворяться. Мне это надоело. От кого вы меня прячете? От какого-то балаганного шута! Нет, вы просто трус!" Я ответил ей: "Но вы же, Мэри, три года прожили с ним!" Она тогда рассмеялась мне прямо в лицо и презрительно сказала: "Да вы совсем с ума сошли!"
- И вы поверили ей?
- Клянусь, поверил, - сказал Пембрук, - теперь сам удивляюсь себе.
Очень долго, что-то несколько десятков секунд, они неподвижно смотрели в глаза друг друга и молчали. Первым опустил голову Пембрук. Ему было очень не по себе. Он и не знал, что ему так трудно рассказывать о ней.
- Черт знает, что за женщина! - сказал он тускло.
- Ну, дальше, - сказал Шекспир. Поднял со стола бронзовый шар, подбросил его и поймал.
- Я прикажу зажечь свет, - сказал Пембрук и вышел.
Шекспир продолжал сидеть за столом так же неподвижно, как и раньше. Поднял длинное гусиное перо, попробовал конец его на пальце и стал расщеплять ножом. Откинувшись на спинку кресла, он издали наблюдал за своими пальцами: красивыми и длинными, из которых один был украшен крупным, грубым кольцом. Вернулся Пембрук, за ним шел слуга со свечами, бутылкой и двумя бокалами. Шекспир поднял глаза на Пембрука, продолжая расщеплять перо.
- Вот, - сказал Пембрук, неловко беря из рук слуги поднос и ставя его на стол. - Сейчас попробуем. Открой и иди.
Слуга выхватил глиняную пробку и вышел.
Пембрук до краев налил два тяжелых серебряных бокала и один протянул Шекспиру.
- Как раньше, - сказал он, улыбаясь. - Да?
Шекспир отпил большой глоток и поставил бокал на стол.
- Она вас сильно мучила? - спросил он спокойно.
Пембрук осушил свой бокал разом, залпом, так что даже несколько багровых капель пролилось на его воротник. На стол бокал не поставил, а забыв о нем, продолжал держать в руке.
- Сильно ли мучила? - спросил он, вдумываясь. - Вы, Билл, и понятия не имеете, что это за женщина. - Он поставил бокал на стол. - Вы знаете, она приходила ко мне одетая мужчиной.
- Что вы? - спокойно удивился Шекспир.
- Да, да, кажется невероятным, но это так. Короткое платье, длинный белый плащ на нем, перо на шляпе - и пожалуйста!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51