Две бутылочки каждые четыре часа. Не более восьми бутылочек в сутки. Если лечение не помогает, обратитесь к своему врачу.Тот же самый добрый друг предупреждал, что ни в коем случае не нужно смешивать напитки. Я и не смешивала. Несколько месяцев. Однажды даже попросила официанта в американском баре принести мне составляющие коктейля в различных емкостях…Но вчера я презрела все эти советы. Я перебрала. Я смешивала все подряд, и посему нынешним утром я чувствую себя полным дерьмом. Нет другого слова, чтобы адекватно описать мое состояние. Нет его! Сегодня — один из тех дней, когда старая Трикси, бедняжка, звонила бы на работу и объясняла насчет сломанного будильника, пробок на дорогах, женских проблем и перебоев с электроэнергией. Но новая Трикси не может себе этого позволить… Нет.Я сижу за своим столом, заливая в себя «Люкозейд» и пытаясь сфокусировать взгляд на экране компьютера. Бладхаунд неодобрительно качает головой всякий раз, как я отворачиваюсь от монитора и протираю слезящиеся глаза.— Глупо, — наконец говорит он, когда я надеваю темные очки, чтобы хоть немного облегчить свои страдания. — Глупо показывать всем и каждому, что у тебя похмелье. Ты еще одолжи у Сэма подставку для флажков и выстави у себя на столе белый флаг. Ты же демонстрируешь Джиму, что тебе наплевать на его ультиматум. Ты этого хочешь?Хм. Интересно, есть у Джима какой-нибудь антипохмелин?— Мне не наплевать на его ультиматум, — бурчу я. — Вчерашний день так хорошо начинался, но все пошло прахом, когда мне на пути повстречался идиот в женском платье. Как ты не понимаешь? Я полагала, что сумею достичь даже большего, чем ожидает от меня Джим. Две сделки вместо одной. Две. Я хотела убедить его, что я изменилась. Но все мои надежды рассеялись как дым. — Я безнадежно машу рукой. — И все из-за тебя.— Из-за меня? — Бладхаунд делает удивленные глаза и откатывает свое кресло подальше — на всякий случай. Может, боится, что я снова примусь за старое?.. — Но чем же я виноват, если Фредерик решил переделаться в женщину?— Но именно ты навел его на меня.— Да, потому что я знал, что его компании нужны займы. И ничего не знал об этих… заморочках с половой принадлежностью, — протестует Бладхаунд. — Я бы не стал предлагать тебе этот путь, если б знал, что все так обернется. — Он отворачивается к экрану. Его спина выражает жестокую обиду.Я знаю, что он прав. Бладхаунд может быть надоедлив, но он не мстителен. Просто похмелье заставляет меня быть стервозной. Я подозреваю, что и Бладхаунд это понимает, поскольку по прошествии двадцати минут холодного молчания оборачивается испрашивает, не хочу ли я кофе. И предлагает сходить за датскими пирожными. Подлец! Знает ведь, что это предложение, от которого я не смогу отказаться. Десять минут проходит в тишине — пока мы жуем пирожные. Потом Бладхаунд говорит:— Лили вчера дождалась твоего возвращения? Как она поживает?— Дождалась. Поживает прекрасно.Бладхаунду незачем знать, что Лили натянула на себя пластиковый передник — вроде тех, что используют санитары «скорой помощи», перестелила простыни и поставила возле кровати тазик. Когда я приехала, она стояла перед домом, болтая с мороженщиком. Из его фургончика доносились «Зеленые рукава». В итоге эта кошмарная мелодия пронизывала все мои пьяные сны. Мне грезилось, что я — Гиневра. Я стояла возле окна, и мои тициановские кудри струились по плечам и падали на спину. А Киаран, само собой, был влюбленным сэром Ланселотом. Он прискакал под мое окошко, дабы спасти меня от тягот и забот, что вечно преследуют королеву…— Она приготовила мне чашку крепкого кофе и велела выпить все до дна, а потом уложила в постель. Я отрубилась часов около восьми, а когда проснулась, обнаружила ее записку Она сообщала, что ты звонил вечером — очень мило с твоей стороны, а также, что купила круассаны, поскольку французская пекарня распродавала их по дешевке. Если я их не съем, Лили несомненно приготовит пудинг по рецепту какого-нибудь Гэри Родеса или еще что… В общем, она впихнет их в меня — в том или ином виде.Бладхаунд хихикает:— Я позвонил Джулии. И еще — сказал Джиму, что у тебя встреча с клиентом в Ритц — за чашечкой чая.— С чем тебя и поздравляю. — Я, послюнявив палец, принимаюсь собирать со стола упавшие крошки. — И прости за то, что я на тебя накричала. Это все похмелье виновато. (Он кивает.) Джулия, надо сказать, так мне и не перезвонила. Может, нашла себе другую собутыльницу? Она говорила тебе что-нибудь по этому поводу?— Нет. Зато она говорила, что собирается тебе позвонить. — Бладхаунд кивает мне и отворачивается к своему монитору. — Кофе кончился, пора за работу. В следующий раз пирожные с тебя.Джулия на месте, впрочем, это терпит. Не буду звонить: может, у нее все-таки проснется совесть? Почему, интересно, она не дала себе труда позвонить сама? Трудно было сказать несколько ободряющих слов? Тем временем звонит Лили. Она желает знать, добралась ли я до рабочего места. А что, у нее были сомнения?.. Следующим номером на связи доктор Норико. Интересуется, как продвигается дело. Я сообщаю, что все идет точно по плану — разве что возникли маленькие затруднения технического характера, но они разрешатся в наиближайшее время. Разумеется, я опускаю свои вчерашние переговоры с департаментом кредитов. Незачем.Джулия все никак не звонит. В конце концов я теряю терпение и набираю ее номер.— Привет, — говорю я самым что ни на есть ледяным тоном. — Как приятно тебя слышать… Где, интересно, ты была вчера вечером, когда я так нуждалась в тебе?— Как это где? В«Мет-баре». Я же говорила. — Голос Джулии звучит довольно-таки растерянно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74