Мой промысел набрал силу как раз в то время, когда появились копировальные машины. Некоторое время я был зависим от ксероксов в университете и в университетской библиотеке, но вскоре приобрел собственный «Рэнк Ксерокс». Когда же в восьмидесятых годах на рынке появились персональные компьютеры, вести дела стало гораздо легче, а когда моя деятельность распространилась и на заграницу, я стал брать с собой в поездки мощный ноутбук.
Мне пришлось значительно расширить свой круг знакомых. Иногда это было для меня испытанием, но не очень тяжким. По натуре я был человек общительный, меня любили, и я редко сам оплачивал свою долю ресторанных счетов. Даже не понимаю, почему так получалось, но, когда делили счет, всегда кто-нибудь платил за меня, это выходило как-то само собой.
Меня называли генератором идей. Если б они только знали! Но всем была видна лишь верхушка айсберга. Как бы я сумел сбывать свой товар, если бы мои клиенты догадались, что я плету паутину, которая в один прекрасный день станет такой большой и непрочной, что множество нитей в ней лопнет и она в конце концов порвется?
Случалось, что в кафе я оказывался в компании сразу нескольких моих клиентов, но каждый считал себя единственным, во всяком случае в первые годы. Они верили в мою моногамность, этот аспект моего редкого ремесла казался мне особенно занимательным. Никто из клиентов даже не подозревал, что на самом деле я распутник. Моя полигамность позволяла мне наслаждаться ласками многих женщин. Я знал их, они знали меня, но не подозревали о существовании друг друга.
Бывало, что из компании человек в шесть или восемь, сидевших за столиком, трое в свое время покупали у меня один-два сюжета. Но каждый считал, что находится на особом положении, это помогало им сохранять уважение друг к другу. Ради чего они, собственно, и жили. Уважение к себе многие из них уже давно потеряли. В то время недостаток самоуважения был еще столь необычным, что бросался в глаза, сегодня на это уже никто не обращает внимания. Духовное состояние, определяемое словами «уважение к себе», теперь почти не встречается. Во всяком случае, как добродетель оно окончательно вышло из моды. Разумеется, никто из них не трубил на каждом углу, что в следующем месяце у него выйдет роман, основанный на сюжете, который куплен у меня. Другое дело, что нередко в их поведении сквозила некоторая нервозность, вызванная страхом, как бы я, забывшись, не объявил во всеуслышание, что расхваленный критикой криминальный роман Верит написан на основе сюжета, изложенного на шести страничках, которые я продал ей за четыре тысячи крон. Я узнавал эту нервозность в натужном смехе или в склонности к слишком частым отступлениям.
Когда мы в Театральном кафе праздновали получение Карин престижной премии за ее последний роман, бедняжка весь вечер не спускала с меня глаз. Ей было явно не по себе. Я же чувствовал себя прекрасно. Присуждая ей премию, жюри особо отметило изящную композицию романа. Я считал, что все в порядке. Карин не разочаровала меня. Она умело распорядилась тем, что я ей доверил, не зарыла свой талант в землю.
В таких компаниях я пользовался неограниченной властью, и мне это нравилось. Я не видел преступления в том, что чувствую себя всевластным. Властью не обязательно злоупотреблять, я сам был тому хорошим примером. Я щедро делился ею. Фантазии у меня всегда было в избытке, настолько, что я, не скупясь, делил ее могущество с другими. Конечно, это было смело и дерзко, но прежде всего — щедро. Для средств массовой информации властью обладала Верит, я же в глазах журналистов был никем. Если бы мне понадобилось место под солнцем, то уязвимым стал бы уже я. Но меня никогда не прельщало признание общественности.
Мне было интересно наблюдать, что писатель способен извлечь из моей истории, и все. У меня было свое предназначение, и я ему следовал. Ну и еще мне нужно было на что-то жить, я тоже имел право на кусок пирога, на долю прибыли от деятельности, которая все больше и больше зависела от моих усилий.
Если результат был терпимым, у меня появлялось приятное чувство, будто я держу на поводке собственную свору писак. Просвещенный монарх, обладавший абсолютной властью. Я был приличным шахматистом, но еще лучше я играл живыми фигурами. Мне нравилось дергать за веревочки и наблюдать, как кривляются гордые авторы. Было приятно видеть, как они кружатся в танце.
Хотя мое ремесло и не числилось в профессиональных регистрах, я решил, что оно заслуживает какого-нибудь названия. На большой папке с копиями сюжетов, которые уже нашли покупателя, я однажды вывел: ПОМОЩЬ ПИСАТЕЛЯМ. Это было смелое название.
Успех моего дела зависел от доверительных, с глазу на глаз, встреч с писателями в моей квартире или где-нибудь в городе. Мне приходилось работать одновременно с несколькими лучшими друзьями, а это требовало известной ловкости. В результате я получал много приглашений на вечера и уик-энды, даже слишком много.
Наладив связь, я уже больше не навязывал клиентам свой товар. Как только у них возникала нужда в новом материале, они сами приходили ко мне, «доброму дядюшке». И попадали в еще большую зависимость от моих поставок. Некоторые вовсе переставали думать сами, поняв, что в любое время я могу снабдить их забавными находками из своего калейдоскопа. У них как будто выдувало мозги, они жаловались, что чувствуют себя опустошенными.
Их зависимость от меня не доставляла мне радости, но я на это жил. Я жил благодаря тому, что рыба попадалась на мой крючок. Я не продавал гашиша или ЛСД, дешевых контрабандных сигарет или алкоголя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67