Подойду к ней, я спросил:— Почему вы обманули?Она медленно подняла на меня глаза. В них блестнули слезы.— Простите, — тихо сказал я. — Что-нибудь случилось?— Да, — просто ответила Маша.— Может быть, я смогу вам помочь?Она покачала головой. Нужно было уйти. Но что-то помешало мне это сделать. Сознавая, что поведение мое нельзя назвать иначе, как бестактным, я продолжал донимать ее вопросами:— Это очень большая неприятность?— Я должна завтра быть в Москве, — устало ответила Маша. — Я получила телеграмму… А в кассе аэропорта нет билетов. Вот и все.— И вы послали телеграмму, что не приедете? — догадался я.— Что же оставалось делать?— Возможно, ее еще не отправили! Пойдемте скорей! — Я схватил Машу за руку и потащил на почту. Она покорно пошла за мной.— Как ваша фамилия? — спросил я, когда мы подбежали к окошку.— Сапожникова.Ее телеграмма еще лежала на столе у приемщицы.— Сразу думать надо! — сурово сказала девушка в форменном кителе, возвращая приготовленный к отправке бланк. Я вручил его Маше и, не выпуская ее руки, вышел на улицу.— Что же дальше? — спросила она.Я достал из кармана свой билет на самолет и протянул ей.— А как же вы сами?— Полечу в субботу. Или в понедельник, какая разница! Обо мне не беспокойтесь.Глаза ее повеселели.— Спасибо!— Пойдемте скорей в кассу.Оформление билета на ее имя заняло немного времени. Маша отдала мне деньги, и мы вышли из агентства.Мы медленно шли по набережной. С каждой минутой я все больше робел. Пока нужно было хлопотать, я не думал, как все это выглядит со стороны. Теперь я был уверен, что Маша смотрит на меня с иронией. «Неплохой способ завести знакомство, — думает она. — Предприимчивый молодой человек».Мне очень хотелось пригласить ее куда-нибудь — в кино или в кафе, — но я не решался: ведь она не смогла бы отказаться, даже не испытывая желания со мной идти…— Вы очень спешите? — спросил я, когда молчание стало неловким.— Нет…— Поужинаем вместе?Она бросила на меня короткий взгляд и тотчас опустила глаза. Так и есть, что я наделал! Взгляд ее был явно насмешливым.— Можно еще сыграть в шахматы, — попытался я исправить ошибку.— Нет, лучше уж поужинать. Я хочу есть, — ответила она спокойно.Зашли в ресторан «Южный». Толстый скрипач-венгр и пожилой гитарист с жалобными слезящимися глазами, отчаянно фальшивя, играли «Каррамбу». Зал был почти пуст.— Может, выпьем шампанского?— Пожалуй… Я замерзла.— Тогда уж рюмку коньяку…Маша не ответила, и я умолк с безнадежным видом. Я никак не мог вести себя с ней просто и свободно. В голову почему-то лезли самые банальные и плоские фразы. Разговор не клеился. Маша была вежлива, и только. Я ее совершенно не интересовал. Выпив бокал шампанского, она спросила:— Разве вам не нужно на работу? Вы можете пробыть здесь столько, сколько захотите?Я объяснил, какая у меня работа.— Вы журналист! — сказала Маша с уважением. — Какая интересная профессия! О чем же вы пишете?— Только что, например, написал о подпольщиках Прибельска. Замечательные были люди! Впрочем, не буду рассказывать, сами прочтете в газете. Мой очерк скоро опубликуют.— Нет, расскажите! потребовала она. В ее голосе мне послышалась настороженная нотка. Я попытался отшутиться, но Маша настаивала с упорством, которое меня немало удивило. Я достал из кармана копию очерка и протянул ей:— Вот, если хотите… Я плохой рассказчик.…Незаметно я наблюдал за ней, пока она читала.Первые страницы она пробежала быстро, затем что-то привлекло ее внимание. Она вернулась к началу страницы и принялась читать вновь. Лицо ее помрачнело. Не дочитав до конца, Маша аккуратно сложила листки и протянула мне.— Понравилось? — спросил я.— Ничего, бойко написано! — Ее тон стал чужим, враждебным. — Однако, простите, мне пора…Маша встала и направилась к выходу, не интересуясь, иду ли я за ней.Мы остановились у ворот санатория, где она жила. Было уже очень поздно.— Благодарю вас за помощь, — сухо сказала Маша.— Я вижу что-то случилось, — ответил я. — Не спрашиваю что. Вы все равно не скажете. Пусть… Я не навязываюсь в знакомые, но мне обидно, что мы так расстаемся. Прощайте! — Я зашагал прочь.Я был оскорблен. Взбалмошная девчонка! Я ругал себя за то, что ввязался в это знакомство. Получил щелчок — и поделом!Но почему она вдруг так переменилась? Эта мысль долго не давала мне уснуть. Измученный, злой, я встал рано и побрел на пляж. Опять ярко светило солнце, и вчерашние юноши и девушки играли в волейбол, но все было другим.Я разделся, бросился в воду и уплыл далеко в море. Вода не казалась мне холодной.Что эта странная девушка увидела в моем очерке? Ночью я полчаса изучал страницу, которую она прочла дважды. Ничего особенного там не было.В небе застрекотал железный кузнечик. Надо мной проплыл вертолет. Он летел низко. В окошке была видна голова летчика. Летчик высунулся и кому-то помахал рукой. Может быть, мне.Через три дня я вернулся в Москву. 2
Василий Федорович, встретив меня в коридоре, сказал:— Хорошо, что приехал. Иди, читай гранки.— Как, уже набрано? — обрадовался я.— Набрано, набрано, — ответил Василий Федорович. — Исключительно благодаря западногерманскому руководству. Серьезно! Фашисты опять зашевелились. Не мешает напомнить им, как мы их били. Твой очерк о подпольщиках как раз в жилу!Внимательно посмотрев на меня, он прищурился и добавил:— Ну и, кроме всего прочего, написано неплохо. Вполне на уровне.Приятно было услышать это из уст ответственного секретаря. Василий Федорович был старым, опытным газетчиком. Во время войны работал во фронтовой печати. Он был скуп на похвалы и до сих пор обычно ругал мои материалы на летучках или, что еще хуже, обходил их презрительным молчанием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46