Чтобы не обидеть ее, пришлось выпить стакан чаю.— Хочу я вас спросить про одну женщину, — сказал я, когда со стола было убрано. — Лежала она в вашей больнице в конце сентября тысяча девятьсот сорок второго года. Фамилия ее Зайковская. Людмила Зайковская. Помните такую?Тетя Дуся подумала несколько минут и неуверенно ответила:— Знакомая будто фамилия, но точно не скажу… Может, я ее и слышала, однако женщины такой не помню…— Подумайте, Евдокия Фаддеевна! — взмолился я. — Вспомните. Она красивая была, молодая, лет двадцати шести. Волосы у нее еще были такие светлые, чуть-чуть рыжеватые. Лежала в тюремной палате под охраной надзирателя Майбороды с диагнозом «гнойный аппендицит».— Вы бы сразу сказали, что в тюремной палате, — ответила тетя Дуся. — В этой палате я никого не знала. Меня туда и близко не подпускали. Надзиратели эти, Майборода и Мартынов, сами за больными смотрели. Строгость была большая. Даже в тот коридор без надобности входить запрещалось.Ее ответ поверг меня в уныние. Единственный след прерывался. Больше никто, ни один человек на свете не мог ничего рассказать мне о Людмиле Зайковской.Уже собравшись уходить, я вспомнил про фотокарточку. Достав ее из кармана, я сказал:— Посмотрите внимательно, Евдокия Фаддеевна. Может, вам приходилось все же видеть эту женщину?Тетя Дуся надела очки. Я приготовился услышать отрицательный ответ, но Евдокия Фаддеевна молчала. Она очень долго рассматривала фотокарточку. Переспросила:— Как, вы говорите, фамилия-то ее будет?— Зайковская.Тетя Дуся покачала головой:— Путаете вы что-то…— Почему путаю?— Девушку эту я вспоминаю. Не в тюремной палате она лежала вовсе, а на втором этаже, в инфекционном отделении. И фамилия ее не Зайковская, а Наливайко, Галя Наливайко.— Что вы! — сказал я разочарованно. — Какая там Наливайко!.. Да вы поглядите получше!Мне стало ясно, что моя миссия провалилась. Старая, так много пережившая женщина не могла, конечно, обладать хорошей памятью. Разве в силах была она запомнить всех людей, с которыми ей приходилось встречаться девятнадцать лет назад? Наивно было даже рассчитывать на это!— Что же тут смотреть? — сказала тетя Дуся уверенно. — Галя Наливайко! Уж как-нибудь я не забыла. Поди, забудь такую королевну. Привезли ее в середине сентября, числа десятого или пятнадцатого. Положили сперва в изолятор: очень уж она была плоха. Думали, не сегодня-завтра помрет. А после, как стало ей лучше, перевели в общую палату. В октябре выписалась. И почему я ее хорошо запомнила — муж приехал эту Галю встречать. Видный, красивый такой мужчина, ростом под потолок. Всем подарки преподнес: доктору Липатовой цветы — огромнейший букет, а мне — берестяной туесок с липовым медом. До самого нового года я с этим медом чай пила… Закутал муж свою кралю ненаглядную в тулуп, снес на руках в телегу, взял вожжи в руки, гикнул и умчался… Очень интересный был мужчина!Я слушал тетю Дусю с нетерпением. Какое мне дело было до неизвестной Гали Наливайко?— Так что ты, милок, не сомневайся, — закончила Евдокия Фаддеевна, возвращая фотокарточку. — Никакая это не Зайковская, точно тебе говорю. Да ты, коли хочешь, проверь. Жила Галя Наливайко где-то возле завода имени Калинина. Она, когда уезжала из больницы, адресок докторше сказала. Номер дома, конечно, я уж не помню, а улица… не то Коммунистическая, не то Клары Цеткин, Сходи к Гале, она тебе сама все расскажет, если только «е уехала из При-бельска.Уверенность, звучавшая в голосе тети Дуси, заставила меня поколебаться. Что могла означать эта путаница? Скорее всего старушку просто подвела память. Но я все же решил последовать ее совету и съездить на улицу Клары Цеткин. Найти Галю Нали-вайко, если она по-прежнему там жила, не представляло большого труда, а деваться в этот вечер мне все равно было некуда.На дворе меня дожидался Женя.— Вы действительно из газеты? — мрачно спросил он.— Да.— Тогда покажите удостоверение. Я показал.Вернув мне удостоверение, Женя буркнул:— Я, конечно, вынужден вам поверить. Но если вы в самом деле ищете какую-то женщину, почему бы вам не напечатать объявление в газете? Так, мол, и так, лиц, знающих о местопребывании такой-то, просят срочно написать в редакцию. Недавно я читал что-то в этом роде…Поблагодарив его за совет, я отправился в адресный стол.— Мне нужна Галина Наливайко, — сказал я. — Но я не знаю ни ее отчества, ни года рождения. Поэтому сообщите мне, пожалуйста, адреса всех Наливайко, живущих в районе завода имени Калинина.Таких адресов оказалось три. На трамвае я через полчаса добрался до улицы Клары Цеткин и очень быстро установил, что здесь живут Наливайко, которые приехали в Прибельск лишь в прошлом году из Тайшета и прежде в этих краях никогда не бывали.Еще одних Наливайко я нашел на Коммунистической, на шестом этаже нового, красивого дома. Эти люди родились в Прибельске, но в оккупации никто из них не оставался; кроме того, до прошлого года они жили в другом районе, квартира на Коммунистической предоставлена им недавно.Оставался последний адрес. Ни на что не надеясь, я отыскал в кривом, темном переулке двухэтажный деревянный дом и постучал в дверь, обитую клеенкой.Открыла девушка с обнаженными до локтей, белыми от мыльной пены руками, в подоткнутой юбке и в мужских галошах на босу ногу.— Наливайко — это я, — сказала она, подозрительно оглядывая меня.Ей было лет восемнадцать — двадцать, она никак не могла быть замужем в тысяча девятьсот сорок втором году. Сообразив это, я устало сообщил, что разыскиваю Галину Наливайко, которая жила здесь во время оккупации вместе со своим мужем, и приготовился услышать, что опять ошибся адресом, но девушка вытерла руки о фартук и ответила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46