Пол вдруг качнулся под ногами Егорышева, и ему пришлось опереться на плечо Тани, чтобы не упасть.— Где вы живете? — спросила она на улице.— Я поеду на дачу, — ответил он.— Как вас сразу развезло, — с жалостью посмотрела на него девушка. — Ну, так и быть, провожу вас до метро. Пройдемся пешком. Довольно далеко, но вам полезно.На свежем воздухе Егорышев быстро пришел в себя. Голова прояснилась. Он чувствовал себя почти нормально, только сильно хотелось пить. Заметив, что походка его стала твердой, Таня одобрительно сказала:— Ну вот, совсем молодцом!Они проходили мимо белых ворот Парка культуры и отдыха. Из ворот вышли несколько парней и преградили им дорогу. Парни были в хороших модных костюмах и узких полуботинках. Егорышев посмотрел на них с недоумением. Они как будто его не заметили. Они насмешливо, с улыбками смотрели на Таню.— Привет! — сказал один из них, бледный брюнет с прилизанным пробором. — Брось своего типа и пойдем с нами, а то нам скучно.Егорышев ничего не понял и посмотрел на Таню. Она не удивилась.— Не надо, мальчики, — ответила она спокойно и оттерла Егорышева плечом. — Пропустите-ка нас, слышите?— Смотри, Танька, допрыгаешься! — угрожающе сказал брюнет.Таня схватила Егорышева за руку:— Пойдем, они просто дурака валяют! Но он освободил руку и спросил:— Почему они так обращаются с вами, Таня? Молодые люди захохотали, кто-то из них сказал:— Пижон заступается за честь своей дамы! Парни плотным кольцом окружили Егорышева.— Какие вы негодяи! — сказал он, не двигаясь с места. Ему пришлось слегка оттолкнуть одного из них. Тот с воплем отлетел в сторону и, поскользнувшись в луже, упал на тротуар. Его товарищи с руганью накинулись на Егорышева. Кто-то ударил его по лицу, кто-то подставил ногу. В этот момент раздался милицейский свисток.Оставив Егорышева, парни метнулись к воротам, но резкий голос произнес:— Спокойно.Из ворот вышли два милиционера. Молодой румяный лейтенант спросил:— Скандалим? Сводим счеты? Ну что ж, прошу вас сесть в машину. Придется прокатиться.Тут только Егорышев заметил поодаль синюю милицейскую «Победу».Их привезли в отделение милиции. Дежурный лейтенант составил протокол и предложил Егорышеву расписаться. В протоколе было написано, что Егорышев, Потапенко, Молодечный и Синицын, а также гражданка Андреева нарушали правила внутреннего распорядка, установленные Моссоветом, и устроили драку и дебош в общественном месте. Все они при этом находились в состоянии опьянения и оказали сопротивление работникам милиции.Егорышев не устраивал дебош и не оказывал сопротивления, но все же подписал протокол, так как хотел поскорей увести Таню из этого места.Дежурный лейтенант спросил у него, где он работает, и разрешил ему и Тане уйти. На прощанье он сказал Тане:— Студентка, комсомолка, в парк, понимаете, на танцы ходите… Не стыдно?— Разве нельзя ходить на танцы? — спросила Таня.— Танцевать можно по-разному. Эх, девушка, девушка! — покачал головой лейтенант.На улице моросил дождь. Таня накрыла голову носовым платком и расстроенно сказала:— Пропала прическа!На Октябрьской площади они распрощались.— Ужасно глупо получилось, — сказала Таня, серьезно глядя на Егорышева умными, грустными глазами. — Но вы не огорчайтесь. Они не сообщат на работу. Вы случайно к ним попали, они в этом тоже разбираются.— Ничего, — ответил Егорышев. — Все-таки интересно было познакомиться с «современными молодыми людьми». Значит, через сто лет все будет примерно так?— На ребят вы не обижайтесь, — улыбнулась Таня. — Они неплохие… Только ужасные дураки!Спустившись в метро, Егорышев тут же забыл о Тане, о бледнолицем брюнете и о лейтенанте милиции. Перед глазами у него возникла Наташа, он удивился, как мог в тяжелую для нее минуту уйти и оставить ее одну? И почему ему пришло в голову, что виноват в чем-то Матвей? Нет, ничего не отнимал у Егорышева Матвей Строганов. Матвей был брат ему, а не враг. И все они были люди, люди, а не волки, бегущие наперегонки к вожделенной кости, рыча и огрызаясь друг на друга…До дачи Егорышев добрался во втором часу ночи. Еще с час он бродил по участку, похлопывая по шершавым стволам сосен, а они шептали ему что-то ласковое и обнадеживающее. Затем он умылся ледяной водой из колодца, сел за стол и принялся сочинять заявление на имя Лебедянского.«Ввиду того, что я, — писал он разборчивым детским почерком, — должен выехать по семейным обстоятельствам в Красноярский край…»На середине строки его рука упала на бумагу, голова склонилась над столом, и он уснул мертвым сном хорошо поработавшего, смертельно уставшего человека. 7 Утром на работе случилась неприятность. Зоя Александровна вручила Егорышеву конверт, на котором его рукой был написан адрес Бийского лесничества. Оказалось, что Егорышев все перепутал и важную деловую бумагу, которую нужно было послать в Омск, адресовал почему-то в Бийск. Бдительная Зоя Александровна вовремя обнаружила ошибку, и ужасное недоразумение, которое могло произойти по вине Егорышева, было предотвращено.Он пристыженно поблагодарил ее и попросил доложить о нем Лебедянскому.— Опять? — спросила Зоя Александровна. — Хорошо, я доложу. — Она скрылась в кабинете, через минуту торопливо вышла оттуда и каким-то странным тоном сказала Егорышеву:— Прошу.Егорышев вошел в кабинет и закрыл за собой дверь.— В чем дело? — строго спросил Евгений Борисович. Его коричневые скулы были еще острее, чем обычно.— Заявление, — коротко ответил Егорышев. Лебедянский прочел заявление, небрежно смахнул его рукой в ящик стола и сказал:— Сегодня после работы у нас будет общее собрание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47