А дальше произошло вот что.
Для наведения конституционного порядка в местах с массовыми антиобщественными проявлениями правительством Азербайджана был создан республиканский ОМОН. Это подразделение подчинялось не МВД СССР, а — по документам — МВД Азербайджана. Но на самом деле руководил этим ОМОНом штаб бывшего, упраздненного, Народного фронта Азербайджана. То есть, по сути, боевики. Одетые в милицейскую форму, узаконенные, но боевики.
Получалось следующее. Если нельзя воевать незаконным формированиям, то теперь можно воевать законному ОМОНу. Могу с полной уверенностью сказать, что формировалось это подразделение из кого попало, в том числе и из бывших уголовников.
Ну, как вам такой Отряд Милиции Особого Назначения?
Вооружался и экипировался этот ОМОН за счет средств МВД Азербайджана. И это уже был не какой-то партизанский отряд, а подразделение милиции, получающее денежное довольствие за свои «труды». А они заключались в охране азербайджанского населения на территории НКАО, и — в то же время — в грабеже армянского населения этой области. Ну, если бы только грабеж, то еще полбеды, но происходили и убийства мирного населения со всеми элементами последующего мародерства.
А позже этот ОМОН начал грабить и своих родных азербайджанцев. А почему бы и нет? Война все спишет…
* * *
1990 год. Август.
За лето 1990 года перевелось из нашего батальона в другие части, или просто уволилось из Вооруженных Сил значительное количество офицеров. В том числе, перевелся и заместитель командира по вооружению. А жаль, хороший мужик, с ним вместе служить бы и служить.
Из двадцати восьми человек по штату в части осталось одиннадцать офицеров. И половина из оставшихся находилась в отпуске. Честно говоря, я устал через день заступать в наряд дежурным по батальону. Да и комбат постоянно «висел» на телефоне, уговаривая начальство прислать новых офицеров.
Начальство приказало назначать на вакантные должности в батальоне наших же офицеров. А также были присвоены очередные воинские звания.
Я специально останавливаюсь на этом, чтобы в дальнейшем не возникало путаницы.
Итак.
Командир инженерно-дорожной роты был назначен начальником штаба батальона, и получил звание майор.
Командир инженерно-саперной роты назначен заместителем командира по боевой подготовке, и тоже получил звание майор.
Парторг батальона был назначен заместителем командира по политической части, и получил звание капитан. И в дальнейшем поступал так же, как и его предшественник. И вообще, за все время службы, мне не приходилось встречать политработника, который был бы хорошим человеком и честным офицером. Наверное, их в училище учат быть такими, какие они есть…
А знаете, чем отличается замполит 80-х — 90-х от комиссара 20-х — 40-х? Рассказываю. Комиссар говорил: «Делай как я!», а замполит: «Делай, как я сказал!» Этим, по-моему, сказано все.
Мой земляк, начальник особого отдела, получил звание капитан.
Командир роты инженерных заграждений получил звание старший лейтенант.
Потом в батальон прибыли офицеры из других мест службы. Но их приехало всего четыре человека. Это капитан — на должность зам командира по вооружению, и три старших лейтенанта. Один на должность парторга, второй на должность командира инженерно-дорожной роты, и третий — начальника финансовой службы. Но начфин приехал не надолго, услышав первые выстрелы, он не только уехал из части, а сразу уволился из Вооруженных Сил. Позже на его место приехал молодой лейтенант, только из училища.
После приехали еще шесть молодых лейтенантов. И это все, штат так и не был заполнен до конца.
Что касается солдат, то если во всем Советском Союзе половина частей была не доукомплектована, то у нас было человек тридцать сверх штата.
Большое начальство из Баку обещало, убедительно стуча себя в грудь, прислать мне нового начальника — заместителя командира по тылу — по замене из Западной группы войск. Но, забегая вперед, скажу, что так никто и не приехал. А зачем ему, скажите, это нужно? Ведь лучше принимать участие в разграблении имущества при выводе войск из Германии, чем в каком-то Карабахе ходить под пулями…
12 августа я со своим бойцом-водителем ехал в Степанакерт на уже новой хлебовозке. И по дороге, где-то между городом Ходжалы и Степанакертом, мы увидели изуродованную, с многочисленными дырками от пуль машину ЗИЛ-130. Машина была гражданская, без номеров. Возле нее никого не было. Мы остановились. А когда открыли тент в кузове, то обалдели. Кузов был битком набит сигаретами «Кэмэл». И это, когда во всей стране дефицит с сигаретами. Мы перегрузили к себе в машину, что смогли, и поехали дальше.
Оценивайте, как хотите, можете назвать это мародерством, а я лично считаю, что это трофеи: теперь и мы будем курить приличные сигареты…
С начала августа в Узун-Даре, на территории части, начали оборудовать площадку для вертолетов. Да что там оборудовать. Просто выкосили траву и разровняли грунт. Сделано это было, во-первых, для того, чтобы большое начальство, надумав приехать к нам, не подвергало свои ценные жизни опасности передвижением по дорогам, а во-вторых, для эвакуации при необходимости. Да ну ее к черту, эту эвакуацию…
К концу месяца площадка была оборудована полностью, но вертолеты пока не летели…
Глава четвертая. Начальству видней

1990 год. Сентябрь.
В течение июля и августа внутренние войска привозили к нам в батальон изъятое оружие. Накопилось его много. Достаточно для того, чтобы кардаши начали подумывать, как бы совершить нападение на нашу часть с целью захвата этого самого оружия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17