Вы слишком много размышляете, говорит генерал, и в голосе у него появляется некоторая настойчивость. Если позволите дать вам совет: избавьтесь от этой изматывающей нервы привычки. Поверьте, через три-четыре года — я ведь не ошибаюсь, вам действительно двадцать четыре года? Вот видите: то есть лет в двадцать шесть-двадцать семь для вас все переменится. Ваша констелляция убеждает меня: вы превзойдете своих ровесников. Это признают все, если вы только проникнетесь доверием к себе: станете целеустремленной, но будете остерегаться перенапряжений, избегать крайностей, хотя бы минимальное умение жить, дорогая фрейлейн, отнюдь не повредит вам…
Лишь теперь — я вижу это — она складывает оружие, и я вместе с ней. Будь он, несмотря ни на что, ловцом человеков, найди он — в те дни только он — хоть слово, которое ее смягчило бы, принесло облегчение…
Теперь о любви — я не ошибся, вы хотите узнать что-нибудь также и об этом?
Она не кивает, но и не мотает головой, она краснеет заметно, потому что ее посадили против света, пытается отнять у него свою руку, и генерал, который якобы ничего не заметил, не противится.
Вам нравится любить, говорит генерал, или не генерал… кто же тогда говорит эти слова? — Вы любите нежно, вы любите глубоко, но ваша любовь скорей напоминает дружбу. Поэтому у вас хорошие друзья, вы способны к сочувствию, к товарищеским отношениям. Пока не накатит на вас то самое недовольство, вы понимаете о чем я. Тогда вы делаетесь своенравной, можете оттолкнуть даже самых близких, даже любящих вас, вы знаете, почему так бывает. Таковы тяжелые времена великого холода, который следует за великой влюбленностью…
Кто это говорит? Знает ли она теперь, зачем пришла к нему? И как он до этого додумался?
Нет, он не может оставаться на высоте, наш генерал, когда его уносит в область конкретного, когда он возвышается до пророчеств, что — и он, бесспорно, осведомлен об этом — составляет, собственно, его ремесло. Ему видится какой-то мужчина, который тщится склонить ее к браку. Но в этот брак, продолжает генерал, вам лучше бы не вступать, ибо он наверняка не принесет с собой ничего, кроме горя, ревности, помешает вашему профессиональному росту…
Настало время снова взять ее за руку. Итак, что же мы можем предсказать в сфере профессиональной?
Он задает этот вопрос вслух, наш генерал, и задумчиво читает линии ее руки. Деятельность в большом учреждении? Не исключено. Мне видится учреждение издательского типа… В начале — трудности, сами понимаете, без них не обходится. Но потом убедительнейшее самоутверждение. И не только оно. Если я не ошибаюсь, фрейлейн, вы станете известной, я даже не боюсь более сильного выражения: знаменитой. Сколько я могу судить, все указывает на творческую деятельность. Собственные произведения? Музыкальные, к примеру? Нет, пожалуй, не музыка, скорее литературная деятельность. Но это уже выходит за пределы моей компетенции. Только зачем подавлять в себе желание хоть иногда побыть дамой? Финансовых затруднений я не предвижу.
Какой она вдруг видит себя? Вечернее платье, цветы, поклонники? Что будет со мной? Стоит ли ему говорить дальше? Говорите же, генерал, раз уж вы в ударе.
Будущий супруг, говорит ей генерал, скорей всего медик. Уж не профессор ли? Самое удачное время сочетаться браком наступит через шесть-семь лет. В основе этого брака будет лежать любовь, что само собой разумеется. Двое детей, я вижу двоих, послушные. Без особых проблем.
Дальше, генерал, пожалуйста, дальше.
Знакомство, вероятно, произойдет благодаря подруге. В опере? В издательстве? Вы понимаете, более точные предсказания едва ли возможны. Разве что подобные: квартира за городом, целая вилла, может быть даже в парке. Жизнь идет красивой, ровной линией, открыты все возможности использовать богатые задатки вашего характера, редкостное сочетание романтически-поэтического и педагогически-практического дарования…
Дальше, дальше, генерал, не упускайте ничего, мы изнываем по художественным украшениям. Будет ли у нас машина? Какой марки? Или мы предпочтем кровать под балдахином?
Возможно, ей не следовало подавать и виду, что он снова ее теряет. Ибо теперь он берет ее руку в последний раз. Осталось только одно — относительно конца жизни.
После уже сказанного она захлопнула тетрадь, снова ее достала и все-таки записала даже это, причем кажется, будто страницы ее тетради сделаны специально для этой фразы: Ваш брак, говорит генерал, прекратится только со смертью жены или мужа. Но дети, по всей вероятности, успеют к тому времени окончить школу .
Она перечитывает еще раз все, включая и последнюю фразу. Потом приписывает в самом конце два слова, в скобках и со знаком вопроса: так рано?
Теперь она окончательно закрывает тетрадь.
Ick glцw doar nich an — я в это не верю. А все-таки странно.
Конец сцены.
Эти страницы она никогда больше не перечитывала, а с ходом времени те письмена, что она сохранила в душе, все меньше походили на те, что в тетради. Предсказанный выигрыш в лотерею не состоялся, равно как и поездка на курорт в будущем году, да и похороны престарелой тетушки что-то заставили себя ждать. Этим она пренебрегает. Но ей предсказана ранняя смерть, и это остается в ней. Единственное, чего он не осмелился сказать прямо, она запомнила навсегда: я рано умру.
Ей придется поверить в это.
Отныне и впредь — ни слова про генерала.
10
Рецидив, так сказали бы мы, покачав головой, и были бы совершенно правы. Кой-кому она могла для пробы рассказать свою историю. И при этом встречала на всех без исключения лицах недоверчиво сострадательную усмешку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59