..", напоминающую о каком-то неизбежном возмездии.
Совсем другое дело -- канатная дорога. По правде говоря,
аналогов ей я не встречал, и здесь позволю себе ненадолго
принять патриотическую позу, поскольку если и есть в нашем
городе нечто особо примечательное, так это именно она --
канатная дорога, в миру -- "канатка". Само по себе это
словосочетание странно: оно наводит на мысль о канатоходце и
его незавидной судьбе. Сущность канатки очевидно отрицает
принцип фуникулера: в нашем городе отсутствуют горы, а все
могилы расположены в значительном удалении от нее. Впрочем, и
здесь не обошлось без аналогий: канатная дорога проложена над
глубоким оврагом; ныне там запущенный ботанический сад, а во
время войны здесь кого-то расстреливали; существует даже
памятник погибшим, но к тому пространству, которое охватывает
взор с высоты, это не имеет никакого отношения -- попросту
говоря, кроме разнообразных зеленых массивов, оттуда ничего не
видно. Однако об этом после.
Канатная дорога начинается (если здесь уместно говорить о
каком-либо начале) в цэпэкэио имени пролетарского писателя --
сомневаюсь, что он удостоился войти в нынешнюю школьную
программу. Судя по названию, моим детским воспоминаниям и букве
"цэ" (Центральный) в аббревиатуре, парк знавал лучшие времена;
реформы не коснулись лишь нескольких предметов: едкого чада,
который всегда ассоциировался с блюдами кавказской кухни,
нестареющих бабушек--хранительниц аттракционов и пятен
ржавчины, покрывающих эти самые аттракционы. Ныне цэпэкэио
переживает своего рода промежуточное состояние -- тибетцы
называют его бардо, однако тот сон, который снится парку в
перерыве между так называемыми бодрствованиями, отнюдь не
ужасен: его заполняют привычные детские возгласы, стук домино и
птичьи крики -- как ни странно, на птиц не влияют социальные
катаклизмы. Есть и заметные положительные перемены: например,
платное катание верхом, так что к упомянутым звукам
прибавляется еще и цоканье копыт. Говорят, что скоро цэпэкэио
будет реконструировать богатый концерн, владеющий вещевым
рынком; бардо прервется, и взамен социалистического балагана
построят капиталистический.
Воспоминания о детстве соотносятся, в основном, с
несуществующими предметами: вот здесь стояло то-то, это было
выкрашено по-другому, а вот этого я совершенно не помню, хотя
по виду ему уже лет и лет. То же и канатка. Садясь в вагончик,
вы прочно удерживаете в памяти мысль о "путешествии" -- она
вдохновляла вас в детстве, и вы цепляетесь за нее, пытаясь
вызвать давно растворившиеся ощущения, однако и вкус, и аромат
у этой мысли другой; сия поразительная банальность, тем не
менее, реальна настолько, что ее просто недопустимо
игнорировать. В детстве, например, вы могли позволить себе
путешествие по оврагу под канаткой, наслаждаясь разницей в
ощущениях "там" и "тут" -- теперь "там" и "тут" навевает
совершенно иные ассоциации, и чем дальше, тем не в лучшую
сторону. Самая идея "путешествия" произвольно распадается на
"путь" и "шествие" -- с течением лет вы улавливаете между этими
словами некую прискорбную связь. Впрочем, груз мыслей мешает;
утлый вагончик канатной дороги не приспособлен для перенесения
тяжестей, тем более, что путь недолог -- я подсчитал, всего две
сигареты, а ведь в детстве, скажете вы, -- да, в детстве все
было по-другому, ну и Бог с ним.
Бабушка совсем не постарела; наверное, у нее такая
должность. Здесь, на канатке, мир наглядно демонстрирует
возможности личного бессмертия; какая разница, та это бабушка
или не та: у них одинаковые лица и позы, а что до течения
времени, то с отменой марксистско-ленинской философии наука
доказала, что времени не существует. Об этом сейчас читают
лекции в вузах, а студенты по-прежнему спят, отдавая дань
истине о том, что мысль изреченная есть ложь. Если вдуматься,
то поскольку бабушка осталась такой же, то где-то есть и такой
же я -- но где? Ой нет, кажется, нас занесло...
Вагончик представляет из себя подобие ведра, сильно
сплющенного с боков. Поражаешься его совершенству: ни одной
лишней детали, ничего, что наводило бы на мысль о комфорте и
отдыхе. Две металлические скамейки, отполированные (задами
сидящих, добавите вы) до блеска, скрипучие дверцы,
закрывающиеся сверху на защелку, овальная выпуклая крыша,
приваренная к вагончику четырьмя стальными прутьями, и,
наконец, могучий крюк, намертво впившийся в трос. Идея канатной
дороги, всего того, отблесками которого являются фуникулер и
подъемник, доведена здесь до восхитительной, отточенной
завершенности. С чего бы начать? Да хоть с того, что дорога эта
не имеет никакой явной, выраженной цели. Она никуда не ведет,
поскольку начинаясь (условно, разумеется) в цэпэкэио,
заканчивается в спальном районе, настолько тихом и беззаботном,
что никому с той стороны и в голову не придет осознанно
уплатить рубль за подобное путешествие. Начало и конец
равнозначны; середина тоже не ахти, поскольку зеленые
насаждения сверху гораздо менее интересны, нежели снизу, и зря
говорят, что "там" лучше, чем "тут". К слову, за последние годы
популярность канатки резко упала: глупо, конечно, и это
связывать с реформами, тем более, что после не означает
вследствие.
В вагончик следует прыгать на ходу; скорость невелика, но
этот момент движения, прыжка доставляет скрытое удовлетворение,
как от пойманной за хвост удачи или успешного побега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14