Удрученный и расстроенный, он приходит к старым друзьям. Спеша к ним, он помнит ласковое хозяйкино: "Ну, как пирожки?", твердую руку хозяина, до синяков, но дружески бьющую по плечу при встрече. Ему так хочется, сидя в уютном кресле, отвлечься от всех своих бед, хоть на вечер позабыть о них. Но открывается дверь, он с тоской понимает, что отдохнуть здесь не удастся - хозяева уже все знают, у них одинаково встревоженные, озабоченные лица. С торжествующим криком: "Ага!" они хватают гостя под руки, ведут, как больного, в кресло и, довольные, что в их монотонной жизни что-то случилось, гордые, что именно к ним человек принес свои неприятности, стоя над ним, как медицинский консилиум, сыплют вопрос за вопросом, на которые он, вздрагивая и дергаясь, как от зубной боли, вынужден отвечать, а потом, наморщив лбы, решают, как ему быть, а, решив, окончательно замучивают советами.
Или, еще один вариант, героини моего рассказа - женщины. Одинокую красивую простуженную женщину приходит навестить ее не очень красивая, но семейная подруга. Прихлебывая из блюдечка чай, скептически оглядывая подругино холостое жилище, она, сама обладая двумя детьми и мужем, убежденно советует красивой тоже, наконец, определиться, найти себе кого-нибудь и завести порядочную семью. И, спускаясь по лестнице, гордая сознанием, что сказала подруге столько дельного и правильного, она и не подозревает, что ее собственный муж в это время говорит с красивой по телефону, в чем-то ее убеждает, а та молча вздыхает и в раздумье качает головой.
Или - рассказ может быть и юмористическим. Вот женщина, специально вырядившись в дачную куртку, напялив на голову облезлый платок, является к приятельнице и, настойчиво глядя ей в глаза, жалуется, что, перенеся страшную ангину, не вылезает с больничного, что и мужу задерживают премию, что не в чем ходить и не на что купить новое пальто. И, простодушно всплескивая руками, принимая все за чистую монету, приятельница горячо призывает лучше вырезать гланды, найти другого мужа, не спешить с пальто, пока не определилась мода - вооружившись всем своим жизненным опытом, она советует, вместо того, чтобы кое о чем, наконец, вспомнить и вернуть одолженные еще в прошлом году пятнадцать рублей.
Итак, думаю я, три варианта передо мною, все три достаточно убедительны, надо только решиться, на какую тему писать, чтобы произвести сильное впечатление, чтобы, прочитав, каждый задумался и сказал себе: "А правда, как бессмысленно, как глупо, как ни стыдно давать советы, когда от тебя ждут чего-то совсем другого, или вообще ничего от тебя не надо никогда я не буду больше так делать!"
И я, наконец, кажется, выбираю вариант, и уже сажусь за стол, но вдруг звенит звонок - на пороге моя двоюродная сестра. Она вся в слезах, она ужасно расстроена. "Что такое?" - беспокоюсь я. Оказывается, она поссорилась с дочерью, потому что та сделала что-то не так, как она советовала. "Подумать только!" - поражаюсь совпадению тем я. И, напоив сестру валерьянкой, я сначала вкрадчиво и тихо, потом убедительно и громче, развивая дорогую мне идею, говорю о бесполезности советов. Я, как случаи из жизни, рассказываю все три своих сюжета, я воодушевляюсь, прижав руки к груди, быстро хожу по комнате, она безучастно смотрит в окно, и вдруг - где я видела эту картинку - да ведь эта та самая, от которой отталкивались все мои сюжеты - я, выходит, и сама советую не советовать!
И я сразу останавливаюсь. Сестра в последний раз повторяет: "Ты бы видела ее лицо!" и, безнадежно махнув рукой, уходит. Я остаюсь и начинаю думать. Я думаю о той искренней горячности, с которой я говорила. Я думаю, что и говорила-то я не пустые слова, а то, о чем долго размышляла и хотела, чтобы это поняли другие. И картина "Совет" уже рисуется мне иначе. Теперь меня больше интересует первый герой - тот, кто советует. Уже не самодовольно посматривает он в зеркало, весь он - страстный порыв донести до слушателя то, в чем сам убеждался годами, а слушатель не хочет ни понимать, ни слушать. В геометрии есть понятие - скрещивающиеся прямые. Они никогда не пересекутся, и даже не как параллельные, лежат в разных плоскостях. Я думаю, как часто диалоги, да и не только диалоги, а и вообще, взаимоотношения даже близких людей походят на эти прямые. У одного - свои устремления, мысли, цели, желания, свой путь, который можно сравнить с ведущей куда-то линией, и когда человек делится всем, что в нем есть с другим человеком, тот начинает излагать иную жизненную установку, которая, как другая линия, отталкивается от чего-то совсем другого и направлена в другую сторону. Как и у героев всех трех моих сюжетов, слова одного человека - лишь повод для другого сказать свои слова, каждый говорит только свое, каждый продолжает свою прямую.
Я представляю в бесконечном времени и пространстве множество отрезков скрещивающихся прямых, возникающих, одиноко спешащих куда-то и где-то замирающих. И мне становится страшно, я не хочу больше писать картину "Совет". Я хочу думать о ярких звездочках пересечений, весело мерцающих на фоне одиноких и холодных отрезков.
1980
Человек с книгой
С малых лет его тянет к печатному слову. Получив от бабушки подарок в день рождения, он первым делом ухватывает ярлык и, медленно водя по буквам розовым пальчиком, вдруг закатывается счастливым смехом, сложив, наконец, по слогам: "Голыш целлулоидный, сорт 2, цена 49 копеек".
В школе он запоем читает под партой, и изумленно хлопает глазами, невольно покинув пещеру Франкенштейна, когда разъяренная учительница, дубася кулаком по столу, в пятый раз выкрикивает его фамилию.
Он не пьет, не курит и не гуляет с девушками в институте.
1 2 3 4 5 6