— Привет. Ты что такой кислый?
— А вот дождь, — серьезно сказал Ольф, кивая на окно.
— И только-то? — удивился Дмитрий. — А работа?
Он оглядел стол, пепельницу, полную окурков, усталое, небритое лицо Ольфа и рассмеялся.
— Ты что-то веселый сегодня, — сказал Ольф.
— А почему бы нет? — отозвался Дмитрий. — В конце концов, жизнь хороша, и на дворе солнце.
— На дворе дождь.
— Вот в этом ты жестоко ошибаешься, — возразил Дмитрий. — Дождь — это недоразумение, примитивное атмосферное явление, а ведь там, — он показал пальцем на потолок, — всегда солнце. Все к лучшему в этом лучшем из миров.
— Ну-ну, — хмыкнул Ольф. — Сходи к Аркадию, он просил зайти, как только появишься. Он тебе покажет лучший из миров.
— Уже показал, дорогой, — со смехом ответил Дмитрий. — Ничего он мне больше не покажет.
И он расхохотался, глядя на растерянное лицо Ольфа.
— Ты уже был у него?
— Это он был у меня.
— Ну и ну, — покрутил головой Ольф и улыбнулся уже не так мрачно.
— Что «ну и ну»? — весело спросил Дмитрий. — Думаешь, буду нюнить? Черта с два! Неудача? А мне плевать на нее! За неудачей будет удача, уж это я точно знаю. Я не очень жадный. Если будет одна настоящая удача на десять неудач, и то неплохо. Мы еще только начинаем. Нам, брат, еще долго топтать землю, успеем наделать всяких дел — и хороших, и не очень.
Он подмигнул Ольфу и потянулся.
— Все к лучшему в этом лучшем из миров, а самое лучшее из лучшего — это то, что мы живем. Это же самая большая удача, что мы вообще появились на свет. Как только подумаешь, что этого могло и не случиться… Брр… — Он передернул плечами. — В школе надо появиться или нет, как по-твоему?
— Не обязательно, сегодня пустой день.
— Ну и лады.
Он прихватил еще несколько сигарет, вернулся в свою комнату и быстро оделся. Плеснул на лицо водой, подмигнул себе, сварил кофе и сел за стол. Ему не терпелось скорее взяться за работу. А в шесть он встретится с Асей и… Он даже зажмурился от удовольствия и тихонько засмеялся.
Он долго работал, и тихо было в комнате и за окном, где неслышно и невесомо падал на землю из низких облаков спокойный дождь длинной осени.
А потом пришел Ольф. Дмитрий встал из-за стола, с наслаждением потянулся и с улыбкой сказал ему:
— Ну что, пойдем обедать?
— Да, сейчас, — сказал Ольф, сел на диван и ровным голосом спросил: — Ты ничего не имеешь против, если я займусь твоей работой?
— Моей работой? — опешил Дмитрий.
— Ну да, твоей, — сказал Ольф, разглядывая свои руки.
И только тут до Дмитрия дошел смысл сказанного. Он радостно засмеялся и сел рядом с Ольфом.
— Господи, да какой может быть разговор! Конечно, нет. То есть, конечно, да. Я очень рад, что мы будем снова работать вместе… Но постой, а как же твоя идея?
— Никак, — сказал Ольф. — Моя идея может отправляться к такой-то матери.
Ольф сморщился и сделал жест рукой, словно помахал вдогонку уходящему поезду:
— Скатертью, как говорится.
— Ты застрял на чем-нибудь?
— Как ни странно, нет.
Ольф говорил без всякого выражения, ровным, спокойным голосом и не смотрел на Дмитрия.
— А что же тогда случилось?
— Ничего.
Ольф наконец-то взглянул на него и резко спросил:
— А ты не боишься, что я снова когда-нибудь запою отходную? И сделаю твоей работе вот так…
Ольф повторил свой жест.
— Ну так что, если даже и запоешь? — мягко сказал Дмитрий. — То же самое и со мной может случиться.
— Ну, с тобой-то не случится, — усмехнулся Ольф. — Ты на другом тесте замешен… Ладно, дифирамбы оставим на потом. Так что, можно тащить свои манатки?
— Тащи, — сказал Дмитрий, отводя взгляд. Он увидел, как по лицу Ольфа прошла какая-то судорога, и торопливо добавил: — Давай сходим пообедаем, а потом уж займемся.
Ольф молча поднялся, и они пошли в столовую.
Дмитрий больше не спрашивал, почему Ольф решил бросить свою работу. После обеда Ольф, собирая со стола бумаги и быстро проглядывая их, сам заговорил об этом:
— Понимаешь, Димка, чепуха какая-то… Я, конечно, соврал, что ничего не случилось. Случилось… Я убедился, что не могу работать один. Сначала все было хорошо, пока шла предварительная разведка, прощупывание. А потом началась какая-то чертовщина… Вроде бы и идея неплоха, и ясно, что дальше делать, и начало получаться кое-что, и придраться вроде бы не к чему… А вот как подумаю, что выбор сделан, надо дальше идти только по одному этому выбранному направлению, и руки опускаются. А вдруг выбор-то неверный? Вдруг где-нибудь затесалась какая-то козявочка, из-за которой все потом насмарку пойдет? Ну и все, спекся… Посижу, подумаю, поковыряюсь в уравнениях и начинаю назад перелистывать, искать эту козявочку. Разумеется, ничего не находится, встанешь, чертыхнешься и дотягиваешь до вечера — авось с утра по-другому будет. Иногда и в самом деле по-другому шло. День, два, раз даже целую неделю, — а потом опять как телок на привязи. Разбежался, дернулся, помычал от боли, подержался за шею — и назад, травку пощипывать. Вот так уже месяцев восемь, с начала года… И что-то страшновато становится, как подумаешь, что так всегда будет.
— Это пройдет, Ольф, — сказал Дмитрий. — У меня тоже так бывало.
— Нет, — решительно возразил Ольф. — У тебя так не бывало, я знаю. Если и бывало, то на какие-то минуты, а у меня эти минуты в год почти превратились.
Он небрежно засунул бумаги в ящик стола и со стуком задвинул его, прищемив палец.
— А, черт…
Сморщившись от боли, он помотал рукой и продолжал:
— И знаешь, что я еще хочу сказать… Только, пожалуйста, отнесись посерьезнее к моим словам… Впредь во всем, что будет касаться нашей работы, решающее слово всегда должно быть за тобой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147