«Байкалэнерго» не входит в РАО ЕЭС. Таких компаний по всей России — всего-то пара-тройка. И из этих компаний «Байкалэнерго» — единственная избыточная, не просто весь регион обеспечивает, но и торгует энергией. И тарифы у нее, кстати говоря, самые низкие.Эти низкие тарифы самому Фрайману по горло нужны. У него пара заводиков алюминиевых — хоть и не крупных, но энергии потребляющих изрядно. Да и кому, скажите, не нужна дешевая энергия? Всем нужна! Вот хоть и Кочету тому же…Старцев потер переносицу, поглубже устроился в шоколадном кожаном кресле. Косые лучи, пробиваясь сквозь жалюзи, ложились на стену кабинета, на крышку стола. Он потрогал пальцем золотистую полоску. Теплая.Кочету энергия нужна до зарезу. Больше, чем когда-либо. Свои люди — из администрации края, из краевой думы — утверждают, что нет в данный момент для генерала-губернатора вопроса насущней, чем энергия и цены на нее. Из-за взлета тарифов на Белогорской ГЭС сильно испортились у Кочета отношения с РАК, которая до сей поры исправно платила губернатору все мыслимые белые и черные подати. А теперь — перестала, мотивируя тем, что платить не с чего: доходы с Белогорского алюминиевого завода тем ниже, чем выше тариф. Вроде, и ультиматум губернатору поставлен: надумаешь, где энергию дешевую взять — будут тебе деньги, не надумаешь — извиняй.Вот что Фрайман предлагал Кочету. Энергию по сниженным тарифам с «Байкалэнерго».И словно в подтверждение его мыслям зазвонил телефон, и, умноженный эхом «междугородки» голос проговорил:— Узнал, Олег Андреевич. Правы вы были, сделал московский гость нашему папе предложение.— Какое?Старцев подобрался в кресле, сел прямее.— Хм… — голос был обескуражен, — Судя по тому, что сегодня папа запросил данные о потреблении электроэнергии алюминиевым заводом…— Я понял, — никакого бархата не осталось в густом баритоне Старцева, сух и резок сделался голос, — На каких условиях?— Чего не знаю, Олег Андреевич, того не знаю, — даже по телефону слышно было, что говорящий прямо руками развел, демонстрируя свою беспомощность, — Может, позже понятно станет… Я попробую еще разузнать…— Очень меня обяжете, — пообещал Старцев и попрощался почти тепло.Все правильно, все сходится, ребеночек наш… Откуда фраза? А кто ее знает… Но все действительно сходится: Кочет получил самое нужное и своевременное предложение. И теперь землю будет рыть, чтобы выполнить условия Фраймана. А вот какие это условия — будем посмотреть. * * * В этот же час. Город Снежный. В то время, как в Первопрестольной только еще начиналось рабочее утро, за четыре тысячи верст от нее, в Снежном, в разгаре был день. И день этот не сулил ничего хорошего.Спустя всего двое суток должна была разразиться в Снежном забастовка рабочих Снежнинской горной компании.Планировалось, что «ляжет» для начала один только цех. Но цех-то ключевой, плавильный — на крупнейшем из заводов компании.Третий день напролет заседал забастовочный комитет. Вокруг столов, заваленных бумагами вперемежку с чайными чашками и огрызками бутербродов, сидели и бродили люди. Переговаривались, орали на кого-то по телефону. На лицах была написана тревога.И объяснялось это легко. Переговоры с администрацией компании заглохли два дня назад, плотно зайдя в тупик. Немченко наотрез отказался идти на уступки, швырнул папочку с профсоюзными требованиями Пупкову под ноги и обложил забастовщиков непотребными словами — большей частью, знакомыми и понятными, за исключением загадочного «шибенники бисовы».Председатель профсоюзного объединения СГК, и председатель забасткома по совместительству, Валерий Иванович Пупков, пребывал в крайнем замешательстве: события выходили из берегов сценария, и решить, что, собственно, следует предпринять дальше, было трудно.Ведь как все хорошо задумывалось! По традиции профсоюзы должны были исполнить ритуальный танец войны, выдвинув заведомо непомерные требования и пригрозив забастовкой. В ответ администрация компании должна была поупираться для виду, постучать кулаком с высокой трибуны, да и согласиться на выполнение десяти из ста пунктов требований. Как в детской игре, стенка на стенку: «А мы просо сеяли, сеяли» — «А мы его вытопчем, вытопчем!»…Большего никто и не ждал. Стороны с недовольными лицами подписывают договор перед объективами телекамер, после — фуршет с непременным братанием противоборствующих классов… Все довольны.И тут — на тебе! — историей освященная традиция поругана, ритуал не соблюден, Немченко кажет профсоюзом козью морду и даже на звонки забастовщиков не отвечает. И что прикажете делать? Неужто и правда придется цех «положить»?Пупков даже голову в плечи втянул и зажмурился. Представить себе, что в понедельник крупнейший плавильный цех компании перестанет — пусть даже на короткое время — работать… Невозможно! Немыслимо!Но невозможно и вот так просто взять и отказаться от всех требований. Немченко уже заявил всему миру, что на поводу у бунтарей не пойдет и никаких послаблений не сделает. После этого делать вид, что переговорный процесс продолжается, никак невозможно. Значит, придется либо отступиться с позором, либо действительно бастовать.И Ручкин, сука такая, застрял в Москве. Позвонил, сказал — ногу сломал, вылететь никак не может. Сам ведь кашу заварил, сам под локоть подпихивал: «Давай, Иваныч, давай, за тобой коллектив стотысячный, не останавливайся, налегай!…» И теперь — в кусты…В кабинет к Пупкову заглянул растерянная секретарша.— Телефонограмму только что приняла, Валерий Иванович…Тот поднял брови:— Что за?… От кого? А ну…Корявеньким ученическим почерком на листе было написано:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126