…Очнувшись, Арсений понял, что сидит на скамье, а возле него стоят уже двое: все та же девица в черном и странный тип с пегими волосами до плеч. Одна прядь была абсолютно черной, другая – белой, и так вся голова.
– …Гвозданул он его, как пить, гвозданул, – скороговоркой говорил Пегий. – Мнемо– континиум нарушен и…
– Поймай-ка нам тачку, – оборвала женщина рассуждения Пегого. – Домой ему надо. Не здесь же им заниматься.
Дальше опять следовал провал. Очнувшись, в этот раз Арсений обнаружил себя на заднем сиденье машины. Женщина помещалась от него по левую руку, Пегий – по правую.
– Большой проспект, – сказала женщина шоферу, и Арсений подивился, откуда дамочка знает, где он живет?
Потом заметил в ее руках связку ключей от своей квартиры. Ну и что – ключи?! На них же не выбит адрес!
– Вы что, со мной? – с трудом выдавил незадачливый попутчик Фарна.
– Разумеется, – отвечала женщина, ласково обняв его за плечи. – Если я тебе не помогу, ты умрешь.
– Умру, – эхом отозвался Арсений.
В то, что вот-вот умрет, он поверил безоговорочно. И как-то не страшно было думать о смерти, даже забавно. Все когда-нибудь закончится. Вот и такси примчалось к нужному подъезду, и лестница эта корявая, ускользающая из-под ног, кончилась, и лифт, рванув наверх, чуть не выдавил внутренности наружу. Дверь быстрехонько отворилась, скрипнув петлями. Как хорошо, что коридорчик крохотный, семь шагов всего. Семь или восемь? И еще пять по комнате пройти до тахты широченной, продавленной, мягкой и пыльной. А руки у этой женщины замечательные, нежные, прохладные, так и хочется поймать их губами. Чудные пальцы! Как ловко они распутывают волосы, как нежно касаются пылающей кожи лба! Вот они сжали затылок, нащупали что-то под кожей и…
Арсений взревел от нестерпимой боли и схватился руками за голову. Да так и застыл, окаменев. Минута прошла, вторая… Он не сразу понял, что боли уже нет, а есть только пустота внутри и усталость в каждой клеточке тела. Поначалу он не поверил, шевельнулся осторожно, ожидая, что боль вновь током пронзит тело. Но ничего не случилось. Только слабость и хинно-горький привкус во рту напоминали о внезапном приступе. Арсений медленно повернул голову и посмотрел на женщину. Та сидела рядом с ним на тахте и держала в пальцах здоровенный ржавый гвоздь, покрытый сгустками крови.
– У тебя из затылка вытащила, – сообщила она и положила гвоздь на тумбочку.
Из затылка?.. Шутка, что ли? Он хотел рассмеяться, но тронул рукою голову и нащупал под волосами глубокую влажную отметину. Губы издали бессмысленный шлепающий звук. Женщина наклонилась ниже, к самому его лицу.
– Знаешь, кто я?
– Нет…
«Нет, нет…» – резонировало внутри головы.
– Я – Анастасия.
«…асия …асия …асия…» – гулко отдалось в черепе.
– Зачем он это сделал, не знаю, – чуть не плача, пробормотал Арсений. – Фарн…
Анастасия протянула ему чашку с кофе. Обжигаясь, он сделал глоток.
– Я вспомнил! – закричал Арсений, чашка дрогнула в руке, и кофе пролился на постель. – Вспомнил! Этот гад взял крестик! Мой крестик на цепочке, серебряный, на шее у меня был…
– Дорогой крест?
– Нет, нет, самый обычный… серебряный… но весу в нем – ерунда.
– М-да, не слишком много информации, – усмехнулась Анастасия. – Надеюсь, Барсик нам поможет. – Она погладила Арсения по щеке. – Плохо тебе, да?
Анастасия бесцеремонно стала стаскивать с него одежду. Арсений посторонился, ожидая, что она уляжется рядом с ним. Дрожь возбуждения пробежала по телу. Но ничего из того, что так услужливо нарисовала его фантазия, не последовало. Странная гостья извлекала из-под пелерины литровую стеклянную банку, на три четверти наполненную густой желтой мазью, и, зачерпывая ее горстями, принялась втирать в тело Арсения. Мазь была горячей и жидкой, но тут же впитывалась в кожу, вызывая легкое жжение.
– Это защита, – объяснила Анастасия. – Тебе, мой мальчик, предстоят нешуточные испытания.

Глава 5

Белкин, как всегда, поднялся поздно. И, как всегда, в дурном расположении духа. Мерзкий осадок вчерашнего (водка, «наезд» налоговой инспекции) смешивался с предвкушением сегодняшнего (запах горелой ветчины, предстоящая встреча с директором «Архангела»). Он уже не мог отличить одно от другого. Призрачный запах тухлятины преследовал постоянно. Да нет, вовсе не призрачный, а вполне реальный запах: из розовой новенькой раковины смердело совковой канализацией. Белкин вывернул кран до отказа, пытаясь струей воды забить идущую из стока вонь. Фонтан брызг обдал лицо.
«Гадость вот-вот случится», – подумал Белкин, снимая халат с вешалки. Но какая именно гадость – не знал. Знал другое: предчувствие его никогда не подводит. Если отчетливо, как телетайпная лента, проносится мысль в мозгу, значит, так и будет. Говорят, бабка его славилась провидческим даром, умела кровь заговаривать. Сын ее на войне погиб, так в ту минуту, как пуля его настигла, она накрыла черной тряпкой зеркало, а второе, незакрытое, треснуло само собой.
– Мерзкий денек, – пробормотал Белкин, входя на кухню и морщась от запаха.
Инспектируя, заглянул в мусорное ведро. Так и есть! Два ломтя великолепной ветчины обратились в угли. Но кто ценит его труды! Кто ценит деньги и вещи, приносимые добытчиком в дом!
Белкин плюхнулся на свое место. Танчо сидела напротив, попивая кофе из крошечной фарфоровой чашечки.
– Как поживаешь, принцесса? – Он по-прежнему обращался к дочери, как к маленькой девочке.
– Нормально.
Она старательно изображала взрослую, напяливая на себя самые немыслимые тряпки, благо папашины деньги позволяли.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11