..
Рем стиснул зубы. Вальку надо было перетерпеть, как головную боль.
- Чего ты хочешь?
- Сам знаешь. Ну, напрягись... Головка бо-бо, я понимаю.
- Стимулин, - пробормотал Рем, с трудом вытолкнув из горла это
слово...
- Вот видишь, вспомнил, - закудахтал Валька тоненьким голоском, столь
неуместном при его большом и красивом теле. - Ну, давай, неси скорей, это
совсем не больно...
Рем свесился с дивана и вытянул за угол свой ящик, запустил руку
внутрь и стал шарить.
- Вишь какой у него сундучок знатный, - хмыкнул Валька.
Рем достал полиэтиленовый мешок, наполненный до половины белым
порошком и связанный узлом у горловины. Помедлив, он взвесил его на руке,
потом лениво размахнулся и бросил. Валька поймал.
- Ну ладненько, - проблеял он. - Считай, два литра отдал. Осталось
три, - и толкнув хилую дверку плечиком, исчез.
"Гад", - прохрипел Рем и вскочил. Пинком ноги сбросил крышку с ящика,
схватил ружье и вылетел в коридор. Но там уже никого не было, даже шаги
стихли, как будто Валька и его дружки мгновенно испарились...
Рем вернулся к себе, ненависть ушла мутной пеной вместе с Валькиным
исчезновением, а следом камнем навалилось бессилие.
"Сдохну, а воды брать больше не буду... получу и отдам всю до капли,
сдохну, но отдам..." - "Не отдашь, - усмехнулся тут же второй, ехидный и
склизкий голос. - Потому что в самом деле сдохнешь тогда..." - "Сбегу! -
хотел крикнуть Рем. - Уеду домой или вообще - куда глаза глядят... Валька
не найдет..." - "Ерунда, этот где угодно достанет, хоть здесь, в общаге,
хоть со дна озера... И дом не спасет".
Мысль о доме тут же сцепилась с мыслью о Сашеньке, а та повлекла
мысль о воде - чистой, прозрачной, такой, какая бывает в воротниках у
страшасиков. Ее можно видеть, когда везут в прозрачных герметичных бутылях
с дойки... Тысяча литров ежедневно в экологическую комиссию. А ему для
Сашеньки надо литр в день и тогда пройдут эти страшные мешки под глазами и
отеки на ногах. Ну и для матери немного, Вальке отдать, ему, Рему вдосталь
напиться. Одного бы страшасика за глаза хватило... А он, скотина, утонул
вместе с водой - ни себе, ни людям, как говорится... Рем затряс головой.
Завтра он такого не допустит, завтра он приволочет целехонькую тушу к
берегу... Нет, две, нет, три... Сознание начало мутиться и тут он услышал
рев страшасиков. Сначала ему представилось, что он на озере с ружьем
гонится за добычей и лодка летит над чернотою мертвой "воды", разрезая
вялую волну и гребень разваливается, как жидкий недопеченный хлеб и
дрожит... Потом Рем понял, что кричат страшасики на ферме во время
вечерней дойки...
В дверь негромко стукнули... Валька вернулся, что ли?
Выполз, как таракан, из потайного угла и явился вновь
позубоскалить...
- Завтра разочтемся! - крикнул Рем, вскакивая.
Но тот, за дверью, не ушел, а вновь постучал, резче, настойчивее...
- Ах, ты! - Рем рванулся к двери и с силой распахнул.
На пороге стояла Женька, держа в руках что-то завернутое в штормовку.
Она по-прежнему была в одной футболке и руки ее обгорели до красноты
сырого мяса. А сверток в руках чем-то напоминал укутанного ребенка...
Неужели? Рем и сам понимал, что догадка нелепа и пути Сашеньки и Женьки
никак пересечься не могли, но... Рем отступил, пропуская Женьку в комнату.
У нее было зареванное опухшее лицо. Она прошла, будто не видя Рема,
огляделась, но без любопытства, мельком, и положила сверток на диван
поверх серого ветхого белья, сбитого в кучу...
- Смотри, - проговорила она тихо, все еще не оборачиваясь к Рему и
отбросила полу штормовки. Только теперь Рем заметил, что зеленая ткань
измазана бурым...
На штормовке, неподвижный, лежал страшасик. Он был еще жив. Его серый
в бородавках бок вздымался от трудного дыхания. Но вокруг шеи теперь
топорщились не один, а два воротника с пурпурными неровными краями - кровь
свернулась черными блестящими комочками, тянулась алыми тягучими нитями...
Кто-то вспорол воротник по периметру в бессильной злобе, не найдя воды...
- Сделай что-нибудь, - попросила Женька пустым усталым голосом.
- Кто это сделал? Колька? - спросил Рем, невольно морщась.
- Нет, парни из береговой охраны отобрали у меня... и... - Женька
по-старушечьи подперла кулачком щеку и попросила: - Сделай что-нибудь...
- Что я могу?! - огрызнулся Рем, испытывая в этот момент ненависть ко
всему миру: к черной туше озера, к истекающему кровью страшасику и
кровавому закатному солнцу. - Я же не врач, не ветеринар... Я специалист
по оборудованию...
- А, ты можешь только убивать, - уязвила Женька.
Рем сжал кулаки, будто собирался ее ударить.
- Ну хорошо, - с внезапной легкостью он согласился. - Я могу кое-что,
только гарантий никаких... - Женька с готовностью привстала. - Забирай
своего поросенка и за мной, только тихо.
Яркий красный свет сменился обессилевшим лиловым. Солнце нырнуло за
черный срез сухостоя и мир очень медленно неохотно угасал. Здание
биостанции с двумя массивными, похожими на крепостные, башнями,
безмолвствовало: все сотрудники, которым положено дежурить и работать
сейчас, сбежались смотреть на вечернюю дойку. Со стороны "коровника"
доносился рев страшасиков, человечьих голосов и злобное урчание техники.
Рем сделал знак Женьке и торопливо, почти бегом, направился к
боковому входу - широкой, обитой железом двери, на которой краской в двух
местах было написано: "Виварий". Они вошли, и в темноте, на ощупь,
двинулись по коридору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14