..
Женька сжалась в комок и втянула голову в плечи.
- Рем, хочешь, я тебе талончики свои отдам. У меня еще на сегодня
вода не выкуплена, - проговорила она жалобно.
Рем шагнул к ней.
- Что ты говоришь?! Что ты такое говоришь?!.. - голос его внезапно
угас. Рем опустился на пол рядом с диваном, ткнулся лицом в Женькины
колени. - Что ты такое говоришь?.. - повторил едва слышно.
- Я про карточки говорю, - ответила она так же тихо и, наклонившись,
коснулась губами Ремовых волос.
Внезапно дверь тихонько скрипнула и приоткрылась. Рем обернулся.
Толстая физиономия комендантши всунулась в комнату, глаза шарили с
любопытством.
- Чего вам?! - крикнул Рем, запихивая коленом страшасика подальше под
диван.
- Вызывают тебя по видеофону, - отозвалась комендантша после паузы,
буравя глазами Женьку. - Дамочка какая-то пожилая... Говорит, что важно...
- Сашка! - догадался Рем и вскочил...

Рем толкнул калитку. Краем она скребанула по земле и нехотя
приоткрылась. За забором качался на ветру сухостой малиновых побегов и
сирени. Несколько кустов дали ростки и среди голых ветвей тлело два или
три призрачных цветка. Из засохших весной почек теперь неожиданно
выдвинулись странные красноватые побеги, похожие на игрушечные тупые
сабельки.
Рем прошел к крыльцу, настороженно оглядывая блестевшие на солнце
окна, постучал и замер, ожидая. Женька осталась у калитки. Дверь почти
сразу же отворили. Высокая пожилая женщина с коротко остриженными,
светлыми, как у Рема волосами, вышла на крыльцо и вместо приветствия
коротко кивнула внутрь дома. Рем, ни о чем не спрашивая, вошел и оттуда,
изнутри уже, крикнул:
- Это Женька...
- Инга Сергеевна, - представилась хозяйка и взглянула на гостью без
тени симпатии.
Женька торопливо скользнула вслед за Ремом. Внутри было прохладно и
прикрыто от света, но сумрак не мог скрыть безалаберности и обилия старых
вещей. Всюду по стенам, в каждом удобном или попросту пустом месте висели
картины, прикрывая щели и дыры в обоях. Маленькие дилетантские пейзажи на
оргалите в корявых рамочках. Все пейзажи с озером синим, зеленоватым,
бирюзовым... А над озером непременно голубое небо, вокруг озера сосны,
валуны, тростник... По два или три раза писалось одно и то же место.
Постепенно от входа вглубь дома, от ранних пейзажей, сделанных еще на
плейере, к поздним, повторенным по памяти, копилась фальшь. Оттенки синего
на воде становились все ярче, небо - все нежнее, стволы сосен, прописанные
уже одним оранжевым кадмием горели, как безумные факелы... Внезапно ряд
этот обрывается над дверью веранды - здесь висел большой холст с черным
мертвым озером и белым, сошедшим с ума, солнцем над ним...
Рем поставил объемистую сумку в коридоре и распахнул двери в комнату.
Он вошел, а Женька осталась на пороге, озираясь по сторонам с
любопытством. На широкой взрослой кровати лежала большая кукла с
раздувшимся серым лицом и узкими щелками глаз. На макушке торчала прядка
светлых волос. Рем присел на край кровати. Тогда кукла зашевелилась и в
щелках глаз мелькнул какой-то отблеск, будто пробежал световой зайчик...
- Пап, - сказала кукла и вытянула из-под одеяла толстую, как подушка,
с раздувшимися пальцами лапку. - Я скоро научусь, - пробулькала тихо
кукла.
- Сашенька... - начал Рем и задохнулся.
Только сейчас до Женьки дошло, что это ребенок. Живой ребенок.
Хотелось закричать и броситься вон. Но ноги обмякли и не слушались, а
голоса не стало...
- Смотри, - прошептал Сашенька и потянул одеяло, открывая шею с
толстыми раздутыми складками. - Видишь, воротник, как у страшасика... Я
скоро научусь накапливать воду... Да, скоро... Смотри... - Сашенька
потянулся, толстыми подушечками пальцев уцепил с тумбочки припрятанную под
бумажкой булавку и ткнул в тыльную сторону ладони. Прозрачная капелька
выступила на коже. - Видишь?! - радостно крикнул он. - Видишь! Это ж
вода... Я буду страшасиком... Буду делать много воды и тебе, и бабушке, и
Толику, и Таньке...
Рем беспомощно оглянулся. Глаза его встретились с глазами Женьки.
Смесь ярости и отчаяния в беззащитных, лишенных привычных стекол, глазах.
Женька попыталась ободряюще улыбнуться, но лишь бессмысленно растянула
губы.
- Из чего ты делаешь воду? - спросил Рем шепотом, наклоняясь к сыну.
Сашенька тяжело вздохнул.
- Я скажу тебе, только ты никому, ладно? - Рем кивнул. - Мы пьем то,
что в колодце... В Танькином колодце. Сначала не получалось, меня все
время тошнило... И Толика тоже. И Таньку... Но мы привыкли. Научились... А
потом, когда напьемся, садимся на солнце и повторяем: "Я - страшасик, я -
страшасик..." Танька говорит, что страшасики из-за нынешнего солнца
произошли... Какое-то особенное теперь солнце. Ультрафиолетовое... И вот
видишь, получается. Только ходить стало трудно... И вода неудобная. Ее
никак не добыть из себя, повсюду скапливается. Нужно еще как-нибудь
воротник отрастить.
- Сашенька, - прервала его Женька не в силах слушать больше. - Ты же
человек, не страшасик...
- Да, - согласился мальчик. - Но страшасиков мало, а людей много... И
все люди хотят страшасиковой воды... Это не справедливо...
Он спрятал раздутые ладошки под одеяло и затих, утомленный долгим
разговором. Рем встал и пошел к двери. На мгновение взгляд его коснулся
Женькиного лица, но тут же соскользнул. Женька отступила, пропуская его и
пошла следом шаг в шаг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14