— Теперь ты понял — в полную силу надо разить, — шлепал изуродованными губами Неофрон. — А то и в бою по-гладиаторски обозначишь удар — и все. А варвар из тебя мгновенно выпустит кишки.— За меня не бойся, — Элий тронул пальцами щеку. — Я умею убивать.Неведомо, дрались бы они еще, но тут явились Рутилий и Кассий Лентул.— Что здесь такое? — Трибун окинул хмурым взглядом гвардейцев. Те вытянулись в струнку. Даже Камилл поднялся. Элий встал рядом с ними.— Тренировка, — отозвался Цезарь.— Тренировка? — переспросил Кассий Лентул. В этот момент Камиллу вновь сделалось плохо, и он стал валиться на бок.— Так, все четверо — в госпиталь. А затем я вам устрою тренировку, — пообещал Рутилий.— У Камилла сотрясение мозга, — заявил медик, осматривая молодого гвардейца.— Значит, пока троим, — «уступил» Рутилий.Квинт вернулся. Вошел, покрытый пылью с головы до ног, и бесцеремонно уселся на кровать Цезаря. Элий после «тренировки» Рутилия не в силах был даже встать, лишь приподнял руку, приветствуя Квинта. ; Одна щека Цезаря сделалась темно-синей и чудовищно распухла.— Знатный синячино, — хмыкнул фрументарий. — Но хочу заметить, что будущему императору лучше служить в одном из легионов, а не у вигилов. Легионеры не уважают ни вигилов, ни гладиаторов.— Если ты заглянешь в контубернию Неофрона, возможно, твое мнение изменится, — отозвался Элий. — Лучше расскажи, что ты нашел в Церцезии.— Я нашел склад. Но Триона там нет. И не было. Расспросил всех, даже местных собак. Никто не видел Триона. Зато видели человека, похожего на Корнелия Икела. Но и тот исчез месяц назад.— Корнелий Икел…— прошептал Элий. — Это очень-очень плохо. Население эвакуируют?— Нет. Они не верят, что варвары придут. Говорят, граница далеко, Церцезию ничего не угрожает. Риму в Месопотамии не верят. Римляне никогда не были здесь желанными гостями, вот в чем дело.— Но ты им объяснил? Варвары прорвали пограничные укрепления практически без потерь. Первый Месопотамский легион уничтожен.— У Эрудия еще два легиона.— На бумаге. Считай, армии у царя больше нет. Квинт пожал плечами:— Граждане Месопотамии считают иначе.— Как это — иначе?— Если есть Неэвклидова геометрия, то и политика может быть не римской.— Так что же ты сделал?— Принес жертвы у гробницы Гордиана. Несколько капель вина, немного зерен. Гробницу никто не посещает, она разрушается. Жаль.— Значит, Триона никогда не было в Нисибисе. Все обман. Мы шли по меткам Триона, а это оказался путь Филиппа Араба. В этот раз Филипп выиграет, Деций проиграет.— Похоже на то. Что ты собираешься делать?— Составим отчет о возможности обороны Нисибиса.— Цезарь, варвары рядом! Кому нужен твой идиотский отчет?! Мы должны удрать отсюда, и чем скорее, тем лучше!— Да, мы успеем удрать. А горожане? Сам город… И эта стена, которую мы должны построить… — Элий запнулся. Перед глазами вновь мелькнуло видение. Видение из чужих снов, составленное с чужих слов, но при этом способное затмить реальность.— Они не граждане Рима, — Квинт спешно искал контраргументы, уже зная, что они не помогут.— Они граждане Содружества. Рим поклялся защищать всех.— Рим давал много клятв. Ты собираешься все исполнять?— Сказать правду?Квинт с тоской посмотрел на Цезаря. Ну вот, сейчас тот огорошит Квинта еще одним безумным откровением. И Квинт придет в восторг от очередного бредового замысла Цезаря. О боги, наверное Квинт тоже спятил, как и его хозяин.— Летиция видела в пророческих грезах Нисибис сожженным, в руинах. Вряд ли дар позволяет ей прозревать будущее на много дней вперед. Ее пророчество относится к ближайшим месяцам. Я хочу спасти город. Я-та стена, о которой говорят Сивиллины книги.— Не понял, — буркнул Квинт.— Все просто. Юний Вер заклеймил для меня желание. Не ведаю какое. Но что-то, позволяющее мне уцелеть в самых страшных пертурбациях. Пули не попадают в меня, пламя не обжигает. Значит — и город не будет стерт с лица земли, пока я здесь.Квинту показалось, что он ослышался.— Цезарь, я подозревал, что ты наивен. Но не до такой степени.— То, что должно произойти, не просто разрушение города. Это начало Мирового пожара. Того, о котором говорил Гераклит Эфесский. Пожар, истребляющий миры. Согласно философии стоицизма миры рождаются и гибнут в огне. Но я хочу, чтобы этот мир пожил подольше. Остаться здесь — единственный шанс предотвратить катастрофу.— Ты готов рискнуть своей жизнью из-за смутных предсказаний? Элий, тебе говорили, что ты сумасшедший?— Сотню раз.— Так я говорю в сто первый!— Нисибис продержится пару месяцев. Руфин придет нам на помощь. Нисибис не падет. Я знаю. Смертельная тоска охватила Квинта.— Будем надеяться, что твой расчет верен. Цезарь! Однако я тебе процитирую Горация, хоть это и странно для фрументария:Даже мудрец глупцом прослывет и правый — неправым, Ежели он в самой добродетели в крайность вдается Гораций. «Послания». Перевод Н. Гинцбурга.

.— Это не добродетель. Это просто иной взгляд на вещи.— Да? Но ты не будешь отрицать, что это добродетельный взгляд?— Не будем заниматься абстракциями, Квинт. Лучше иди и выспись.— Хочешь от меня избавиться? Не выйдет! Тебя одного оставлять нельзя. Кто знает, может на тебя придется надеть смирительную рубашку. Лучше меня этого никто не сделает.— Ты отказываешь мне подчиняться?— Ты безумен, Элий. Безумие твое благородно, но все равно это безумие. Безумцам не подчиняются. Их оберегают. Глава 7Игры варваров «Праздник Либералий отмечается уже не так пышно. Прежде юноша в этот день снимал перед ларарием свою детскую тогу, окаймленную пурпурной полосой, и надевал белую тогу взрослого гражданина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129