Лицо Руфина перекосилось. Неведомо, что бы произошло, если бы в этот момент дверь не приоткрылась и в таблин не заглянула Криспина. Ее розовое после сна лицо удивленно вытянулось при виде фязного окровавленного посланца и красного от гнева императора, стоящего над ним с поднятой для уда-Ра рукой.— Дорогой, что такое…— Вон! — рявкнул Руфин. — Иди спи! Отдыхай! Расти пузо!Криспина обидчиво надула губки.— Как ты груб!— Дорогая, уйди, — просипел Руфин, сжимая и разжимая кулаки. Дверь захлопнулась.— Значит, я желаю устранить Цезаря, — проговорил Руфин. — А ты, умник, решил обхитрить меня. Только ты не умник, а глупец. Никому на свете не удастся меня обхитрить.— Август, ты должен спасти людей в Нисибисе. Ты успеешь… Посмотри правде в глаза: твою игру разгадают, сенат обвинит тебя в измене. Элий все равно спасется. Не губи остальных вместе с ним.— Что?— Элий не может умереть, пок.. — Квинт осекся.— Пока что?— Пока ему не исполнится семьдесят, — ляпнул Квинт первое, что влетело в голову.— Исполнение желания?— Да, Вер заклеймил его для Элия.— Семьдесят лет… — повторил Руфин.— Так долго Нисибис, разумеется, не продержится. Но Элий-то не умрет. — Квинт попытался закрепить успех. — Монголы перережут всех до одного, но Элия не тронут. Так что ты можешь погубить только город, но не Элия. Что бы ты ни замыслил, клеймо судьбы разрушит любые козни.Квинт говорил вдохновенно. С ним такое бывало. Не верить ему было нельзя. Руфин стоял неподвижно, глядя куда-то мимо Квинта. Казалось, упорствовать дальше не имело смысла. Император поправил халат, пригладил длинную прядь, закрывая лысую макушку, и нажал кнопку звонка. Тут же в дверях возник преторианец.— Сообщи префекту претория об аресте Квинта Приска, — приказал Руфин. — Отвести арестованного в карцер. И пусть его поместят в одиночку.Квинт вскинул голову.— Руфин Август…— Непременно в одиночку, — повторил свой приказ император. — До суда.Квинт не стал больше спорить. Что ж, он посидит в одиночке. Но Нисибис будет спасен. И Элий спасется. Только бы они продержались до прихода римской армии. Потом Квинт подумал о Легации. И только бы она продержалась.Человек, одетый в белый балахон, разговаривал с гвардейцем, когда Квинта вывели во двор. Пленник и его охранник остановились в нескольких шагах от человека в белом. Пленник был грязен и избит, на загорелом лице чернела многодневная щетина.— Приказано отвести в карцер, — сообщил гвардеец сидящему на мраморной скамье центуриону.Тот лениво приоткрыл один глаз, зевнул, хлебнул из фляги и буркнул в ответ:— Свободных фургонов нет. Веди пешком.— А если он сбежит?Центурион открыл оба глаза и глянул на Квинта оценивающе.— Вполне может быть. Парень шустрый. Закуй в цепи.— Тогда мы будем тащиться три часа! — воскликнул преторианец.— Как хочешь.Гвардеец помянул Орка, но решил рискнуть и не заковывать пленника, а только надел наручники. Двое преторианцев вывели Квинта из дворца и тут же оказались в людском потоке. Человек в белом двинулся следом. В белые арабские одежды одевалась разведка Четвертого Марсова легиона. Во-первых, потому что там было много арабов, во-вторых — им часто приходилось путешествовать по степи и пустыне. А в-третьих, в этом был особый шик. Каждый легион любит чем-нибудь выделиться. Пятый обожает петь на марше похабные песни. Первый Минервин носит вместо красной серо-зеленую хамелеонову форму, и даже броненагрудники у них закрыты серо-зелеными чехлами. Во Втором Парфянском три когорты состоят из женщин. Но Второй Парфянский в мирное время квартируется у подножия Альбанской горы, и легионеры живут на квартирах вместе с семьями. Зато Четвертый Марсов изображает из себя властителей пустыни.Все это, не относящееся к теперешним событиям, всплыло в голове Квинта. Он пытался припомнить, знает ли кого-нибудь в Четвертом легионе. Выходило, что знает и…Квинт следил за человеком в белом краем глаза. Тот вскоре обогнал пленника и его конвоиров и откинул с лица белый платок. Квинт узнал горбоносое лицо. Квинт едва заметно кивнул человеку в белом. Тот кивнул в ответ и повел глазами в сторону гвардейца, идущего справа. Теперь надо было дожидаться удобного случая.Удобный случай вскоре представился. Более хаотичного и равнодушного к войне и военным обязанностям города, чем Антиохия, вообразить трудно. Здесь каждый третий мужчина — кинэд, каждая вторая женщина — проститутка. Обряженные в яркие тряпки или почти без оных, они целый день фланируют по улицам. Огромная толпа бурлит, как море, и в шуме ее прибоя можно услышать все мыслимые наречия земли. Когда толпа окружила Квинта и двух гвардейцев особенно плотно, а рядом оказалась зеркальная витрина. Квинт боднул корпусом идущего слева гвардейца. Тот врезался в стекло и рухнул в роскошное чрево витрины вместе с лавиной осколков. Встать не успел, на него вслед за стеклянным дождем, секущим лицо и руки, бросились охочие до легкой поживы прохожие. Человек в белом рукоятью меча оглушил второго гвардейца, сдернул с его пояса ключи от наручников, схватил Квинта за плечо и увлек в ближайший переулок.— Привет, Гимп, как ты здесь оказался? — выдохнул Квинт.— Вступил в армию, хочу получить римское гражданство, — проговорил бывший покровитель Империи, отмыкая наручники.— За такую службу вряд ли наградят.— Нас никто не видел. Меня здесь не было. И тебе советую исчезнуть из Антиохии.— Надо помочь Элию. Запустить какую-нибудь потрясающую дезинформацию. Или… Еще не знаю как…— Тогда думай быстрее, а я удаляюсь, пока не явились вигилы.Квинт огляделся. Неподалеку сверкала золотом вывеска таверны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129