А я дышу соленым горьким воздухом, глотаю морскую пену.— Скажи, мне показалось или нет… На судне контрабанда?Гений рассерженно пропыхтел:— Я — гений корабля. И тайн корабельных не выдаю.— И все же на корабле контрабанда. И обратно тоже что-то повезут. Ты знаешь заказчиков. Гений не отвечал, лишь пыхтел все громче.— Они появились недавно, не так ли? Какой-то новый хозяин и новая шайка. Тебе недолго осталось плавать, гений. Неужели не хочется перебраться на какой-нибудь новенький, блестящий краской теплоход и…— Это мой корабль, — перебил гений, — с ним я и умру.— Так что же насчет заказчиков? — настаивал Проб. Опять пауза и громкое пыхтенье. И наконец центурион разобрал невнятный шепот:— Какие-то новые люди. Лихие. Настырные. Они погубят корабль, вот увидишь… Вики не потопили. А эти угробят — точно…Элий сидел во дворе и смотрел, каик льется из фонтана тонкая струйка воды. Жара. Элий отер ладонью лоб. Откуда у человека появляется уверенность, что он может изменить судьбы мира? Откуда хотя бы уверенность в своей правоте? Разве можно быть хоть в чем-то уверенным? Даже в собственном существовании? Ах нет, в одном можно быть уверенным — в смерти. Она-то непременно наступит. «Еще немного — и ты прах или кости; останется одно лишь имя, а то и его нет» Марк Аврелий. «Размышления». 5.33.

.Камилл с Титом неподалеку наполняли бутылки из-под вина «коктейлем для Чингисхана» — смесью бензина, керосина и смолы. От этой смеси осадные машины замечательно горели. Камилл скинул тунику, оставшись только в кинктусе Кинктус — набедренная повязка, трусы.

. Плечи его стали коричневыми и обгорели до пузырей. Кожа шелушилась и слезала белыми шкурками. Среди римлян вдруг прошел слух, что раны на загорелой коже срастаются быстрее и без осложнений. И теперь многие преторианцы разгуливали по внутренней крепости нагишом, принимая солнечные ванны.Квинт подошел и сел рядом.— Поздравляю, ты по-прежнему Цезарь.— Что? — Элий не сразу понял, о чем говорит его агент (или его друг — он уже и сам не знал, кем считать Квинта).— Криспина родила девочку.— Не рановато ли? По срокам столь радостное событие ожидалось через месяц.— Как видно Криспина торопилась, желая угодить императору. Да нет, не рано. Ведь они спали еще до свадьбы. Роды в срок. Но девочка Руфину не нужна, — ухмыльнулся Квинт и хитро подмигнул Элию.— Значит, теперь Август придет нам на помощь, — сделал свой вывод Цезарь.— Будем надеяться.Элий поднялся и принялся расхаживать по двору. Неожиданно остановился, хлопнул в ладоши. Квинт не сразу понял, что Элий смеется.— Я же сказал — Нисибис не падет, пока я здесь! В ответ Квинт пожал плечами.— Нисибис не падет! — крикнул Элий. Камилл поднял голову и с изумлением посмотрел на Цезаря. А Тит продолжал заниматься своим делом.— Надо сдать город… — Дионисий чуть не плакал. — Я устал… Все устали… Держаться больше нет сил… — префект заломил унизанные перстнями руки. — Устал… И вы устали… вы тоже… варвары нас пощадят.Он схватил бутылку и наполнил бокал до краев. Выпил залпом, пролив ликер на шитые золотом одежды. Окна в доме префекта были закрыты железными ставнями, повсюду горели масляные светильники. Было невыносимо душно.Цезарь молчал. Рутилий тоже.— Я вчера был на стене… Это чудовищно… То, что происходит, чудовищно… в двадцатом веке…— Дионисий по-настоящему всхлипнул.— Чудовищно, — подтвердил Рутилий.— Так мы сдадимся?— Нет.— Почему?— Потому что здесь Цезарь. Ты просил его остаться. Мы остались. Теперь Нисибис не может сдаться. Дионисий растерялся.— Но это… это… так нельзя…— пробормотал, запинаясь.— Именно, Нисибис нельзя сдать.— Я сдам город! Своей властью! — взвизгнул Дионисий и кинулся к двери, будто собирался немедленно бежать на стену.— Только попробуй открыть ворота, и я тебя пристрелю, — Рутилий вынул пистолет из кобуры и взвел курок.Дионисий попятился.— Нисибис будет сопротивляться, — сказал трибун, но пистолет не убрал.— Сколько? — выдавил Дионисий.— Сколько сможет.— Говорят, Дионисий построил в своем саду бункер и надеется там укрыться, если стены падут, — сказал Элий, когда они вышли из дома префекта.— Ну его к воронам, — буркнул Рутилий. — Хочешь финикового ликера? — он протянул флягу Цезарю. Тот сделал глоток. Рутилий же приложился изрядно. — Руфин через пять дней будет здесь. Осаду снимут. Тебе на голову наденут дубовый венок. Римляне будут носить тебя на руках. Скавр даст тебе чин трибуна…— Да ну… — засмеялся Элий.— А может, даже легата. Эрудий назовет тебя братом, а Месопотамия будет тихо ненавидеть.— Почему ненавидеть? — удивился Элий.— Такая у них традиция. Скажут, что ты привлек сюда монголов своим появлением. — Рутилий вновь глотнул из фляги. Глава 15Новые игры Квинта «Сегодня день Юпитера Злого». «Я нахожу, что рождение у Руфина дочери — благо. Элий остается Цезарем, он рассудителен, честен, смел, — заявил вчера старейший сенатЬр Макций Проб. — История Второго Тысячелетия знала немало примеров, когда титул императора доставался не прямому наследнику. Главное — сохранить равновесие между властью императора и сената. И в данном случае Гай Элий Мессий Деций — наиболее подходящая фигура».«Курс римского сестерция по-прежнему падает по отношению к британскому фунту и сестерцию Новой Атлантиды». «Акта диурна», 12-й день до Календ июня <21 мая>
Монголы не предпринимали серьезного штурма. Изредка постреливали, изредка подгоняли к стенам пленников и тут же отступали. Их пушки молчали. Казалось, они ждали чего-то. Но чего? Руфина все не было. Каждый день осажденные вглядывались в горизонт, надеясь, что вдали появится пыльное облако и, ширясь, охватит полнеба, приблизится, и из него выступят, маршируя, легионы в горящих на солнце броненагрудниках, в красных походных плащах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129