— Когда напечатают мою книгу…
— Тебя никогда не напечатают, лучше об этом забудь.
— Дай мне тысячу сестерциев.
— Тысячу? Зачем так много?
— У меня появился любовник, — она глянула отцу в глаза. — А с моей внешностью любовникам приходится платить. — Она демонстративно провела пальцем по шраму.
Макрин нахмурился.
— Если тебе нужен самец, выбери из моих исполнителей. На кого укажешь, тот и будет твоим. Бесплатно. Муженька я тебе потом подберу, разумеется, не из гениев.
— Мне не нужны твои идиоты, — рассмеялась Ариетта. — Только мой.
— Чем он отличается от других?
— Это моя маленькая тайна. Дай тысячу. Хочу устроить пирушку.
Глава 3
Январские игры 1977 года

«Поэма диктатора Бенита восхитительна».
«Вступил в действие закон об оскорблении Величия императора, принятый в декабре».
«Акта диурна». Ноны января
Была полночь, и Крул жрал ветчину ломтями, почти не жуя. Это значит — у него появилась новая замечательная идея.
— Хочешь подкрепиться? — предложил Крул Бениту. — Нет? Ну и зря. Отличная ветчина. Эх, кто из нас думал, когда мы ютились на чердаке развалившейся инсулы, предназначенной на слом, что будем сидеть на Палатине и жрать. — Крул рыгнул.
— Не умри от обжорства, — беззлобно ухмыльнулся Бенит. — А то кто же подаст мне очередной мудрый совет.
— Я еще долго проживу, — пообещал Крул и вновь рыгнул. — Кстати, о советах. Ты знаешь, что некоторые охранники Элия, которых считали мертвыми, вернулись в Рим? Они все не граждане, но никто из этих парней не подал прошение о получении гражданства.
— Кроме Неофрона. Хорошо, мерзавец, пишет.
— Не читал, — Крул поскреб пятернею затылок. — Не о том речь. Речь об Элии. Тут такое дело… Малека, работорговца, у которого бывший Цезарь был в плену, убили. Кто-то впрыснул ему в вену сверхдозу «Мечты». И парень угодил Орку в пасть.
— Ну и что из того? Чья-то месть.
— За что, мой мальчик, за что?
Бенит пожал плечами.
— Ну, не знаю. Кто-то заплатил выкуп, а потом…
— О нет! Римляне сбежали, не заплатив выкупа. Вот какая штука.
— Не заплатив выкупа? — Бенит нахмурился. Что-то такое напрашивалось само собой. Но вот что?
— Как ты думаешь, будут мстить работорговцу, которому не заплатили денег? — хитро улыбаясь, спросил Крул.
— Он мог кому-то задолжать.
— Это Малек-то?
— Он мог издеваться над пленниками.
— Умница. А если учесть, что мстил Квинт — преданный пес Элия, то хотелось бы знать, что такого сделали с Элием, не так ли?
— Дедуля, ты чудо! Ты стоишь всего «Целия»!
— «Целий» тебя игнорирует, мой мальчик. Пора наступить им на хвост. Только осторожно. Это такая змеюга, которая может ужалить. Кстати, в холодильнике есть копченая рыба. Достань-ка.
Утром к Бениту был приглашен Неофрон. Литератор явился. Невольно Бенит залюбовался шириной его плеч и мускулатурой рук.
На столике лежал новенький экземпляр «Пустыни» и подле стило с золотым пером.
— Прекрасный библион! — Бенит погладил имитирующую телячью кожу обложку.
— Благодарю, сиятельный муж, — отвечал Неофрон. Даже в белой тоге Неофрон выглядел как преторианец.
Они сидели в триклинии на Палатине, во дворце Флавиев. Самый лучший дворец в мире построили плебеи Флавии. Потому что только плебеи понимают толк в дворцах. И самый лучший амфитеатр построили тоже они. Бенит держал в таблине бюст Веспасиана — круглая хитрющая физиономия. Умный был парень. В триклинии тоже есть его бюст. «Деньги не пахнут», и все тут.
— Читал с наслаждением. Истинным наслаждением. За успех библиона! — Бенит поднял золотой бокал с фалерном.
Они выпили. Неофрон был тронут.
— Элий хорошо сражался в Нисибисе? — спросил Бенит как бы между прочим.
— Неплохо для гладиатора.
— А в плену? Как вел он себя в плену?
— Он долго болел.
— Кажется, вы угодили в лапы к некоему Малеку. В связи с чем слышал я это имя? Вспоминаю, но вспомнить не могу.
— Малек погиб в прошлом году весной. Или в начале лета. Об этом писали в вестниках.
— Твоих рук дело?
— Нет. Я не успел.
Бенит понимающе кивнул.
— А Элий? Где он теперь?
— В Альбионе, наверное. Где ж ему быть?
Бенит лично наполнил бокалы вином.
— И как вам жилось у Малека?
— Хуже, чем на Лазурном берегу. Бенит ненатурально расхохотался, потом состроил хитрую рожу, подался вперед и, подмигнув, спросил:
— Били?
— Малековы люди? О нет, наоборот, берегли. Ведь мы стоили много. По их подсчетам — миллионы. Римляне ценятся, в отличие от прочих. И этот мерзавец знал денежкам счет.
— За что же его убили?
— Малек прикончил несколько человек, когда нас брали в плен. Все мы были раненые, кое-кто вообще ни рукой, ни ногой двинуть не мог. А этот мерзавец приказал убить людей, что дали нам приют. Такое не прощают. С Малеком обещали посчитаться и посчитались.
— Неужто никого не били? Элия, к примеру. Ведь он упрям. Он такой… Неужто ни разу никто не ударил плетью?
Неофрону почудилось, что с губ Бенита капает слюна. И в самом деле Бенит плотоядно улыбался. Лицо его сейчас было куда хитрее, чем физиономия мраморного Веспасиана в нише.
— Цезарь был ранен. Тяжело. Едва выжил. Нелепо было его еще и бить. — Голос Неофрона звучал почти натурально. Но почему-то литератор опустил взгляд.
— Я слышал о Малеке другое. Но он подох. Туда ему и дорога. Выпьем за твой побег, Неофрон. Надеюсь, ты не сделался поклонником Элия?
— Поклонником? Я пытался его кое-чему научить. Но случай безнадежный.
— Ну что ж, выпьем. За бога Аполлона и его девять Муз.
— За десятую тоже стоит выпить. Ведь по моему библиону собираются ставить кино. — Неофрон рассмеялся. Радовался, что разговор так легко ушел от неприятной темы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104