Бренн пригласил Элия позавтракать вместе. Вдвоем. На столике золоченые крошечные чашки и тарелки. Какие-то немыслимые салаты и паштеты в серебряных вазочках. Сыры, нарезанные тонкими лепестками, и на срезе непременно слеза. В вазах нежные персики с фиолетовыми боками, покрытые детским невинным пушком, почти черные сливы, янтарные завитки бананов.
— Тебе надо скорее получить гражданство, — сказал Бренн. — Однако Бенит никогда от имени императора не подпишет эту бумагу. Но если, как ты говоришь, Постум может поставить свою подпись, то надо устроить, чтобы император подписал твое послание лично.
— Наверное, я не прав, втягивая ребенка в наши интриги.
— Мы должны использовать все средства, дабы отстранить Бенита. Никому в Галлии не нравятся его авантюрные заявления. Он выпячивает роль Рима, стремится подмять под себя все. Его проекты сулят прибыль Италии и кучке его сторонников, а членам содружества — миллионные убытки. Ни Галлия, ни Испания, ни Мезия не потерпят такого обращения. Скорее они выйдут из состава Империи.
— Ты так легко об этом говоришь.
— Отнюдь не легко. Но любому терпению приходит конец.
— И что дальше делать?
— А что планируешь делать ты?
— Я могу написать письмо к Римскому сенату. Ты будешь моим посланцем?
— Что ж, я бы мог, меня Бенит не тронет. Но сенат обожает Бенита. Жаль, — вздохнул Бренн, — что ты дал обет не возвращаться в Рим. Такое впечатление, что ты дал его нарочно, желая устраниться от борьбы.
— Я придумал для себя самое страшное наказание. Самое страшное, которое только мог изобрести. Когда я давал обет, диктатором был Макций Проб. В каком страшном сне я мог представить, что его сменит Бенит?
— А ты не можешь нарушить клятву?
— Нарушить обет, данный богам? Бренн пожал плечами.
Ты уверен, что боги тебя услышали? Во всяком случае больше взрывов не было.
— Не надежнее ли поймать Триона?
— Он на территории Чингисхана. Теперь это дело «Целия» — не мое. Я сделал все, что мог. И даже, быть может, чуть-чуть больше.
Вошел слуга и что-то шепнул на ухо Бренну.
— Я пригласил еще одного человека на завтрак, и он любезно согласился прийти.
Гость вошел в триклиний. И гостем этим был сенатор Флакк. Элий поднялся при появлении сенатора.
— Да, Элий, ты нас удивил. Явился с берегов Стикса.
— Неприятное место, смею тебя заверить — усмехнулся Элий.
— Репортеры вестников небось преследовали тебя повсюду?
Элий покачал головой.
— Лишь два дня. Потом их интерес как-то спал. А римские вестники вообще не проявили интереса.
— Это Бенит им велел помолчать. Кстати, ты читал «Голос старины»? Его редакцию дважды громили исполнители. И все же он продолжает выходить, с моей помощью, разумеется.
Элий взял номер. На первой странице было его фото, сделанные два или три дня назад в Лютеции. На черно-белой фотографии седые волосы казались просто светлыми, как будто Элий их покрасил.
«Что или кто мешает Элию вернуться в Рим?» — гласил заголовок. Элий попытался читать, но не мог вникнуть в смысл прочитанных фраз. Всякий раз натыкался на свое имя или имя Постума, или Летиции, и терял нить. Он должен был как-то их соединить, всех троих. А еще был Рим. Отдельно. За чертой. И — Элий был должен был это признать — Рим влек его не меньше, а может быть и больше, чем Постум или Летиция…
— …Я уже провел предварительные консультации, — неожиданно расслышал он фразу Флакка.
Элий отложил вестник.
— Консультации… о чем? Извини, я прослушал часть разговора и…
— Неплохие новости для нас. Большой совет большинством голосов готов отменить старинный закон о лишении гражданства лиц, побывавших в плену. Мы получим необходимые две трети голосов в совете. И Мезия, и Фракия, и даже Испания готовы признать Элия Цезарем. Германия колеблется. Но Бенита не поддержит — это точно. Скорее всего будет соблюдать нейтралитет. Ну а за Галлию отвечаешь ты, Бренн.
— А что союзники? — деловито спросил Бренн.
— Египет за Элия, Африка пока не высказалась. Все европейские члены содружества за Элия. — Флакк сделал глоток из своей чаши. — Отменное вино. Дар богов. Но фалерн все же лучше.
Элий поморщился.
— А. Италия? И Римский сенат…
— Ну, Италия за Бенита, с этим ничего не сделаешь. Но Италия не может выстоять против всей остальной Империи. Силы слишком уж неравны.
— Дело может кончиться кровопролитием? Гражданской войной?
— Да, скорее всего. Но все завершится быстро. За Бенитом лишь Второй Парфянский легион. Ну, может быть, Первый Минервин. Против германских легионов и против Десятого — это, считай, ничто. Неизвестно, правда, кого поддержат преторианцы.
— Ты хочешь втравить в это дело преторианскую гвардию? — Элий почувствовал, как у него холодеет спина, а ноги сделались ватными.
— Если бы Августа обратилась непосредственно к гвардии, их можно было бы перетянуть на свою сторону. Преторианцы присягают всему императорскому дому. Однако назначение Блеза меня тревожит. Угораздило же тебя попасть в плен, Элий! Если бы ты и твои ребята удрали из Нисибиса и явились в Антиохию, всего этого можно было бы избежать. «Но раз так, раз этак, — сказал мужик, потеряв пегую свинью», — Флакк неожиданно процитировал Петрония. — Попытаемся исправить прежние ошибки. После того как мы устраним Бенита, ты предложишь мою кандидатуру сенату на должность консула. Прохвоста Силана терпеть больше нельзя.
— Бенит скорее всего тоже хочет устранить Силана, — предположил Бренн.
— Да, но он прочит на эту должность Аспера.
О чем они говорят? О должностях. И мимоходом постановили: быть гражданской войне. Где начнется братоубийственная бойня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104