Прежняя Летиция любила Элия до беспамятства. А эта? В любви этой новой Летиции Элий не был уверен. Особенно в такие часы.
— О чем ты думаешь?
— Не о чем, а о ком. О Постуме. Он сделал вид, что не заметил упрека в ее голосе.
— И что ты думаешь?
— Наш мальчик гений. Пусть и на одну четверть. Он уже разговаривает. Хотя это держат в секрете. Каким он будет, когда вырастет?
— А кто такой гений? — спросил он. Она не ответила, нырнула в постель. Ее кожа приятно холодила, еще храня запах ночного ветра.
— Опять летала? Я же просил!
— Чуть-чуть. И совсем невысоко. Интересно, Постум будет летать, как я, или нет?
Элий вновь взял чашу с водой, но рука замерла, так и не донеся чашу до губ.
— Что ты сказала?
— Интересно, будет Постум летать или нет?
— Нет, прежде. Он умеет говорить?
— Да разве я не рассказывала? Сотню раз говорила. Разумеется, мы это держали в тайне. Но он отлично говорит. Почти как пятилетний ребенок.
— Я помню, помню. — Элий расплескал воду на простыни и спешно поставил чашу на столик. — Подожди. Он может сказать, к примеру: «Я низлагаю Бенита…»
— Может, конечно. Что ж тут такого трудного? Смешно ему бояться Бенита. Пока.
— Отлично. Если б он умел писать. Или хотя бы мог подписаться.
— Он может.
— Невероятно. Ему только год!
— Да я сама начала говорить в семь месяцев. Только мама это ото всех скрывала. Она хотела сделать из меня обычного человека. Она считала, что только обычные люди счастливы. А те, кто походит на гениев, несчастны. Поэтому надо жить обычной жизнью.
— Так, отлично. — Элий провел ладонями по лицу, пытаясь взять себя в руки. — Вот что мы сделаем. Мы… то есть я… явлюсь на заседание Большого совета. Мы свяжемся через кого-нибудь с Постумом. Императору объяснят, что делать. И он заявит о низложении Бенита.
— Постум может это сделать?
— По закону может.
— Ему только год.
— Неважно. Он носит тогу. Значит — может. Таков закон Рима. И мы устраним Бенита по закону.
— А разве диктатор Бенит не заменяет императора?
— По закону диктатор не может противоречить императору. Он лишь может его замещать. Но если Август скажет: «Я приказываю то-то и то-то», все подчинятся. Слово императора выше слова диктатора…
— И ты вернешься в Рим? — оживилась Летиция.
— Нет, в Рим я не вернусь. Но Бенита мы уберем. Кстати, он знает о способностях Постума?
— Думаю, что нет. — Летиция помолчала. — Надеюсь, что нет…
— Кому из охранников Постума ты можешь полностью доверять? — спросил Элий.
— Авлу Домицию. Он клялся, что всегда будет верен Постуму.
Но тут же перед глазами всплыла сцена в гараже. И гримаса отвращения на лице Авла. Но ведь этот эпизод не имеет никакого отношения к клятве гвардейца.
— Хорошо, свяжемся с Авлом Домицием, — сказал Элий.
Глава 25
Июльские игры 1976 года (продолжение)

«Вчера вдова императора Руфина отправлена в изгнание. Сенат обещал позаботиться о дочери покойного императора».
«Акта диурна», 12-й день до Календ августа
— Знаешь, что тебе теперь надо сделать, мой мальчик? — спросил Крул.
Бенит пожал плечами — угадать логику старика, как ни старался, он не мог. Всякий раз тот огорошивал его каким-нибудь невероятным предложением.
Они сидели в маленьком закутке, именуемом таблином редактора, сплошь заваленном бумагами. Из окна открывался вид на сады Лукулла. Крул обожал маленькие каморки и зелень. И еще он обожал всякие гадости. Глядя на черные свечи кипарисов, Крул вспоминал, что за свои сады бедняга Лукулл поплатился головою, потому что они так приглянулись Агриппине. Воистину лучше ничем не владеть. Тогда у тебя нечего будет отнять. Или владеть целым миром.
— Ты должен разогнать преторианскую гвардию.
Бенит решил, что Крул шутит, и засмеялся.
— Я серьезно, — сказал старик.
— Расформировать преторианцев?
— Кто сказал — расформировать? — изумился старик.
— Ты.
— Ничего подобного. Я сказал — разогнать. Разогнать этих зажравшихся аристократов, которые постоянно твердят слова «честь» и «верность». Пусть болтают о чести в Галлии или в Испании. А еще лучше — в Виндобоне. И набрать новых ребят из провинции, которые будут служить не императору и Риму, а лично тебе. Потому что ты их возвеличил. Так поступил Септимий Север. Надо учиться у предшественников. Чтобы оправдать свой поступок, Септимий придумал сказочку о том, как преторианцы торговали императорским титулом. Якобы кто больше даст наградные, того и сделают Августом. На торге победил Дидий Юлиан. Обещал преторианцам по двадцать пять тысяч сестерциев на рыло, и потому они поддержали его. Огромную якобы сумму обещал. А между тем Марк Аврелий, став Августом, велел раздать по двадцать тысяч сестерциев без всякого подкупа и торга. Так вот и спрашивается, за что платил преторианцам Дидий Юлиан? При том, что монета с каждым годом дешевела, и двадцать тысяч сестерциев Марка Аврелия были куда весомее награды Дидия Юлиана? Современные историки считают, что эту историю выдумали позже, при Септимий Севере, чтобы оправдать разгон преторианской гвардии. Но у гуманитариев всегда неважно было с математикой, вот и просчитались ребята, сочиняя свою байку.
— Ты читаешь современных историков?
— Почему бы и нет? Мы с тобой умные ребята.
Бенит в задумчивости погладил голову. Он только что начисто побрился, и у него появилась привычка поглаживать лысый череп.
— А на каком основании я отправлю их в отставку?
— По состоянию здоровья.
— Преторианцев? По состоянию здоровья? Ты спятил, дед. Они похожи на откормленных быков. Я рядом с ними — дохлый цыпленок.
— Что из того? Сколько из них облучилось в Месопотамии?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104