Только выходит у нас неуклюже и пошло, мы утратили ритуальные навыки, полагаемся на пьянку, поубивали друг в друге богов и мстительно воем от боли. Я содрогнулся от этой жуткой картины.
— Да уж, — сказал Абт. — Плоховато ей.
Мне полегчало от того, что он смотрит на все так же, как я.
— Только зря она себе позволяет… — Торопливый топоток близился к кухне. — Есть в конце концов такие вещи, как… — Но снова он не кончил фразу. Вошла Минна в сопровождении Джорджа.
— Интересно, и какие же вещи?
— Это ты голосила? — спросил Абт.
— Я не голосила. Отойди-ка от холодильника. Мы с Джорджем пришли за льдом. И почему, спрашивается, вы затаились на кухне? Между прочим, у нас званый вечер. Эта парочка, — сказала она Джорджу, — вечно прячется по углам. Этот вот, в костюме гробовщика, и этот… круги под глазами. Как заговорщики. — И, шатаясь, вышла. Джордж с вытянутой, осуждающей физиономией потащил за ней вазу со льдом.
Абт сказал:
— Хозяйка веселится на всю катушку, а?
— Гарри что, тоже надрался? Да что там у них?
— Может, чуть и перебрал. Но, между прочим, он знает, что делает. Э, да какое нам дело…
— Я думал, у них все хорошо.
— Какие-то трения. Но — ах! — тут он скроил гримасу. — Все это довольно неаппетитно.
Я поддакнул:
— Уж конечно.
— И с меня на сегодня хватит. Эти штучки с поэмой Джорджа…
— А-а, ну да.
— Лучше от греха подальше.
Я совсем сник. Голос у Абта и лицо были ужасно несчастные. Не то чтобы он редко бывал несчастным, скорей наоборот. Но сегодня его обычный коктейль натужного веселья с желчью как-то больше горчил. Я это заметил сразу, и хоть хохотал, но, между проним, поежился, когда он размечтался насчет ножа в груди доктора Руда. Я вздохнул. Конечно, он до сих пор влюблен в Минну. Или, может, точнее сказать — так и не оправился от разочарования? Но не только в этом дело, я понял его глубинное недовольство, которое не покрыть простыми терминами — «разочарованье», «любовь». Более того, я и на себя разозлился, потому что мне, в глубине души, поднадоела несчастность Абта, поднадоело наблюдать, как он снова и снова собирает для нее все силы, как выдохшийся, но опытный боксер. Я мобилизовал все свое сочувствие. Ему же плохо, в конце концов, правда?
Мы возвращаемся в гостиную. Айва сидит со Стилманом у пианино. Наконец являются Серватиус и Хилда Хилман. Танцуют. Она склоняет лицо к нему на грудь. Переступают медленно, прижимаются друг к другу.
— Дивная парочка, а? — говорит Минна. Она стоит за нами. Мы испуганно оглядываемся.
— Да, а что? — говорит она. — Гарри танцевать умеет. И она ничего.
— Мы не отвечаем. — Эх вы, рыбы холодные. — Пошла было прочь, передумала.
— И нечего нос задирать. Гарри-то мужчина, а ты кто? Да и ты тоже.
— Минна, — говорю я.
— Сам ты Минна. Мы отворачиваемся.
— Дела все хуже и хуже, — говорю я, чтобы что-то сказать. — Надо сматываться. — Абт молчит.
Я говорю Айве, что иду за ее пальто.
— Ну, зачем? — говорит она. — Мне пока не хочется уходить. — И считает, что вопрос исчерпан. Спокойно озирается в приятном подпитии. Я не отступаю:
— Поздно уже.
— Не разбивайте компанию, — говорит Стилман. — Немножко еще посидите. Красный, во весь рот улыбаясь, на нас надвигается Джек Брилл. Говорит Абту:
— Моррис, Минна тебя ищет.
— Меня? Что ей надо?
— Спроси что-нибудь полегче. Только уж точно — свое она получит.
— Моррис! Моррис!
— Я же говорил! Вот она собственной персоной, — говорит Брилл.
— Моррис, — говорит Минна, сжав его плечо. — Я хочу, чтобы ты что-нибудь сделал ради общества. Надо что-то предпринять, все совершенно окислились.
— Боюсь, я не могу тебе помочь.
— Нет, можешь. У меня гениальная идея.
Никто не смеет спросить, в чем эта идея заключается. Насладясь всеобщим смятением, Джек Брилл произносит:
— И что за идея, Минна?
— Сейчас Моррис кого-нибудь загипнотизирует.
— Ошибаешься, — говорит Абт. — Я это бросил. Пусть кто-нибудь другой оживляет твое общество. — Ледяным тоном, отводя от нее глаза. — Идея неудачная, Минна, — вставляю я.
— Вот и нет. Чудная идея. А ты не суйся, куда тебя не просят.
— Брось, Минна, — говорит Джордж Хейза. — Это никому не интересно.
— Ты тоже умолкни, Джордж. Моррис, — улещает она, — я же знаю, ты просто злишься. Ну пожалуйста, ну один разок. Если сидеть сложа руки, они все сейчас по домам разбегутся.
— Но я забыл. У меня ничего не получится. Сто лет не практиковался.
— Ах, ничего ты не забыл. Все ты можешь. У тебя такая сильная воля.
— Отвяжись от него, Минна, — говорю я.
— Она своего добьется, — хмыкает Джек Брилл. — Вот увидите.
— Ты сам ее подначиваешь, — одергиваю я строго.
— Ее не требуется подначивать. Уж мое-то дело десятое. — Он еще улыбается, но За улыбкой сквозит обида, и напряжение, и холодность. — Просто забавно наблюдать, как она добивается своего.
— Моррис, ну!
— Пусть кто-нибудь другой развлекает публику. Например, Майрон.
— Майрон? Да он ни на что не способен!
— И слава богу, — говорит Майрон.
— Только вот кого бы тебе подыскать для опыта? ;
— Зря не трудись.
Она проходится по клавишам:
— Внимание! — Серватиус и Хилда не прерывают танца. — Моррису нужен кто-нибудь. Он собирается гипнотизировать. Джуди, ты как? — Джуди — та девица с очкариком. — Нет? Боишься себя выдать? Да, тут отвага нужна. Стилман, а ты как? Нет, эти люди против. Может, кто-нибудь сам вызовется? — Добровольцев нет. — Сплошные зануды.
Я говорю:
— Никого это не увлекает. Так что сама понимаешь…
— Ну что ж, значит, гипнотизируй меня. — Она поворачивается к Абту.
— Глупейшая мысль, — говорит Джордж.
— Почему, интересно, он не может меня гипнотизировать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45