Мать чувствует свою вину перед старшей дочерью — разве может она дать ей то, что положено иметь девочке ее возраста? У Ларисы нет приличного платья и туфель нет, бегает в заштопанных прорезинках. И всю зиму проходила в курточке из старого пальто. А она уже большая, почти взрослая девушка, работать собралась…
Но как только подумает мать про эту работу, — сердце сжимается. Куда же ей… дитя еще. Ученицей токаря надумала, как будто легкий это хлеб — на заводе… Учиться ей надо, подружки вон об институтах мечтают.
Сидят они так, мать с дочерью, и у каждой свои мысли. То ложатся они ровной строчкой на шитье, то вдруг запутаются в узел, и — распутывай их, развязывай…
6
Лариса сдает экзамены. Мать старается теперь всюду поспеть сама, чтоб не отрывать дочку от книги. Экзамены Лариса сдает очень хорошо, пока на одни «отлично». За заботами и волнениями и о работе говорить забыла. «Может, передумала», — надеется мать. И сама старается ничем не напоминать Ларисе о заводе. Пускай им тяжело живется, очень тяжело, а Ларисе все-таки лучше учиться.
Но однажды вечером, когда у Ларисы оставался всего один экзамен — геометрия, к ним пришла классная руководительница Екатерина Ивановна. Она приходила и раньше, мать была знакома с ней, но все же почему-то очень растерялась и разволновалась, когда увидела учительницу в дверях. На ходу вытирая полотенцем руки (стирала белье на кухне), мать заметалась по дому, отыскивая куда бы получше усадить гостью.
— Извините, — говорила она, — у меня тут такой беспорядок.
— Ничего, ничего, — успокаивала ее Екатерина Ивановна. — Домашние дела не переделаешь, кому это неизвестно?
Мать села напротив учительницы, сложила на коленях еще влажные, распаренные в горячей воде руки.
Екатерина Ивановна положила на стол портфель, провела ладонями по темным, гладко причесанным волосам.
— А где Лариса? — спросила она.
— В магазин пошла, — ответила мать. — Скоро придет.
— Ну, это и к лучшему. Поговорим сразу о деле. Знаете ли вы, что Лариса собирается бросить школу?
— Знаю, Екатерина Ивановна, — вздохнула мать.
— И вы позволяете?
— И рада бы не позволить, но она так твердо решила…
— Поймите, Мария… простите, забыла ваше отчество…
— Семеновна, — подсказала мать.
— Поймите, Мария Семеновна… Лариса очень способная девочка, нам очень не хотелось бы, чтоб она оставила учебу.
— И я ей то же говорю — учись… Но она такая упрямая, — оправдывалась мать.
— Я знаю, что она упрямая. Сегодня явилась к директору и потребовала документы. Куда же она собралась?
— Да на завод хочет… А вон она и сама бежит. — Мать заметила в окне мелькнувшее платье Ларисы. — Поговорите вы с ней сами… Меня она не слушает.
Запыхавшись, вбежала Лариса. Увидела учительницу, растерялась, сложила на столе покупки, стала поправлять черный клеенчатый поясок на платье.
— Садись, Лариса, поговорим, — сказала Екатерина Ивановна.
Лариса села на диван рядом с Ирочкой, обложенной со всех сторон подушками, взяла пустую катушку от ниток, стала крутить ее в пальцах.
— Что же ты глаза опустила, — с укором сказала мать. — Положи катушку, видишь, учительница к тебе пришла.
Лариса отбросила катушку, подняла глаза на Екатерину Ивановну. В них больше не было смущения, они смотрели упорно и немного даже дерзко.
— Так ты всерьез решилась бросить школу? — спросила Екатерина Ивановна.
— Конечно, — коротко ответила Лариса.
— А почему б тебе не кончить десять классов? Екатерина Ивановна скажите ей… Хотя бы десять классов кончила…
— А какая разница, восемь или десять? — пожала плечами Лариса. — Все равно в институт пойти я не смогу.
Несколько минут все молчали.
— Я понимаю, — сказала Екатерина Ивановна. — Видимо, в семье у вас… Ларисе тяжело…
Громко хлопнула дверь и в комнату влетел Леня, а за ним Сережа. Сережа, увидев учительницу, замер на пороге, поздоровался.
— Вот она, моя гвардия, — улыбнулась мать, поднимаясь. — Где ж это ты так ударился? — спросила она, заметив на круглой и румяной Лениной щеке свежую царапину.
— Это мы в границу играли, — глотая слова, стал объяснять Леня. — Сережка был пограничником, а я… а я… шпионом, так он меня ловил…
Мать строго глянула на старшего.
— Он сам виноват, — стал оправдываться Сережа, — я не виноват…
— Ага, не виноват, — заныл Леня, — а чего ж ты не ловишь, а толкаешься…
Сережка снова стал было оправдываться, но мать перебила:
— Ладно, некогда мне вам суд чинить, возьмите по куску хлеба и марш на улицу, не мешайте нам.
Мать подошла к шкафчику, вынула буханку хлеба, отрезала два ломтя. Потом развернула один из принесенных Ларисой кульков, намазала хлеб жиром и дала мальчишкам.
Их после этого только и видели, а мать вернулась на свое место, сложила руки на коленях.
Екатерина Ивановна смотрела на дверь, за которой исчезли мальчики, перевела взгляд на Ирочку, игравшую пустой катушкой, и только потом повернулась к Ларисе.
— Мы что-нибудь придумаем, чтобы помочь тебе… — Сегодня говорили об этом с директором, он тоже не хочет отпускать тебя…
— Работать я, Екатерина Ивановна, все равно пойду, — упрямо сказала Лариса. — А учебу я не брошу… Буду учиться в вечерней школе…
Екатерина Ивановна поднялась, подошла к Ларисе, положила ей руку на плечо.
— Хорошо, Лариса, — серьезно, как взрослой, сказала она. — Я понимаю тебя. Мы что-нибудь придумаем.
7
Лариса бежала домой; когда совсем захватывало дух, приостанавливалась, шла шагом — потом бежала снова. Так не терпелось ей принести матери радостную весть.
— Мамочка! — закричала еще с порога. — Мамочка, ты знаешь, я иду в ремесленное!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22