OCR Буся
«Ясен Антов.»: специальное приложение к журналу «Болгария»; София; 1990
ISBN
Аннотация

Ясен Антов
Изысканный Париж
Выйдя из гранд-отеля «Палас», я первым делом заблудился. Но до встречи с шефом в моем распоряжении было еще два часа, а за два часа я способен совершить настоящие чудеса. Прогулочным шагом я двинулся по Большим бульварам, а мир вокруг бесновался всеми цветами разрушения. Мир, сказал я себе, нуждается в коренной перестройке, но это вовсе не мое дело. Как говорят французы, нашему мусью плевать на пардесю.
Не кажется ли вам, что есть что-то угнетающее в той беззаботности, с которой Париж взирает на окружающую действительность?
К сожалению, се ля ви.
Дабы не прерывать нормальный ход моего повествования, французские выражения следовало бы поместить под сносками в конце рассказа, так как не все болгары владеют французским языком.
Итак, у меня было два часа, и я преспокойно мог окунуться в океанские волны этого мирового центра импрессионизма, неизжитых претензий на колониальное господство и венерических страданий. Плывя по течению, я оказался у Триумфальной арки, затем у Вандомской колонны и наконец у вечной Сены, помнящей голоса Сары Бернар, Мистингет и Пиаф.
Мои дьйо, как скверно пахло от Сены! Явно, парижская община работает спустя рукава! Мэру гора следует заняться этим вопросом.
И вдруг перед моими глазами внезапно — я говорю внезапно, так как поток мыслей уводил меня в сторону от человеческого потока, — возникло нечто необычайное…
Такого видеть мне еще не доводилось.
Какая женщина!
Естественно, я отправился вслед за ней. У нее была походка газели. Мне вспомнилась песенка Ива (я имею в виду Монтана): «Юн демуа-зель сюр эн балансуар…» — подобно тому, как покачивались бедра моей газели. О, господи!
Я воскликнул вместо «мои дьйо» «О, господи!», чтобы болгарскому читателю не было надобности копаться в словаре, и он сразу мог бы уловить суть происходящего. Я влюбился.
Рядом с газелью вышагивал скот. Вол с пастбища близ Луары. На руке у него красовался перстень, тянувший по крайней мере на десять тысяч французских франков.
Скажи мне, господи, почему свиньям из ада достаются райские яблоки?!
Парочка решила зайти в какой-то магазин Я, разумеется, увязался за ними У входа я поклонился, уступая им право войти первыми, и сказал: «Мадам… месье…» Есть что-то неотразимое в моей манере кланяться, не знаю, была ли у вас возможность убедиться в этом.
Вол, как и полагается всякой скотине, что-то промычал, а она мило улыбнулась мне. Склонила головку к левому плечу и улыбнулась.
Тень улыбки скользнула и по моему лицу. Безнадежная любовь! Скот увлек ее за собой.
И вдруг словно бомба разорвалась передо мной! Замелькали вспышки, застрекотали камеры, зажглись прожекторы, засуетились люди…
Газель исчезла, и я остался один среди этого хаоса.
Крошечная женщина с раскосыми глазами преподнесла мне букет роз, зимних парижских роз. Маленький человечек — тоже с раскосыми глазами — схватил меня под руку. С десяток репортеров совало мне под нос черные шары микрофонов. Газель исчезла…
— Господа! — сказал я. Надо было объяснить, что меня приняли за кого-то другого. — Я вошел…
— Ваше имя, господин? — закричал мне в ухо один из репортеров.
— Тише, -одернул я его. — Произошла ошибка.
— Ошибки нет, — поклонилась мне крохотная женщина с раскосыми глазами. — Наша электроника беспогрешна.
— Ваше имя! — продолжали вопить репортеры.
— Ваше имя! — вторили им окружающие.
Я представился. Попутно сообщил любопытствующим, что родом я из Горна-Дикани Радо-мирского края. Но еще не переступив порога совершеннолетия, я покинул родные места и отправился учиться в Софию. Женат, имею двоих детей.
Публика пришла в восторг. Магнитофоны ловили каждое мое слово. Телевизионные камеры напряженно следили за каждым моим движением. Не переставая, щелкали фотоаппараты. Стоило мне повернуться лицом к японке — и сразу же крупный план. К японцу — и снова крупняк в другом ракурсе Сотни снимков.
Да, умеют работать ребята с французского телевидения!
Кстати, маленькие человечки действительно оказались японцами.
— Господа, — сказал я, — мне надо вам сообщить…
И тут я заметил пренебрежительную усмешку этого скота, он явно насмехался над моим французским произношением. Видно, он так и лопался от зависти: еще бы, несмотря на его массивный перстень, репортеры-то суетились вокруг меня…
— Господа, — сказал я.
Но тут японец перебил меня. Он заявил, что проведение этой выставки в Париже стало возможным благодаря исключительному интересу к японской электронике. И вот всего за три дня на выставке побывало девять тысяч девятьсот девяносто девять человек, рекордное число посетителей для выставки, экспонировавшейся во многих странах мира. И вот теперь перед нами находится господин…
Я снова назвал себя, ибо для японца не так-то просто выговорить мою фамилию. Впрочем, и для представителей некоторых других народов тоже.
…ставший нашим десятитысячным посетителем!
Скот позеленел от злости. Моя любезность у входа сыграла с ним злую шутку. Если бы не мои галантные манеры, теперь бы он стоял в свете юпитеров.
— Мерси, мадам, — сказал я, — за великолепный букет. Только человек с каменным сердцем не был бы тронут, принимая его из ваших рук.
Японка вежливо улыбнулась мне. В ее глазах засветилась нежность.
— Благодарю и вас, месье, — продолжил я. — Ваши слова делают меня неописуемо счастливым.
Всем своим видом японец продемонстрировал, что моя персона ему очень симпатична. Он поклонился сдержанно, но с явным дружелюбием.
1 2