Он очень быстро достигает вершин деревьев Джамана. Для того чтобы достичь вершин манговых деревьев или деревьев Джамана, ему не требуется много времени. Но когда он, поднявшись, засияет над вершинами пальм, с уверенностью можно сказать, что половина ночи прошла. Люди засыпают в своих постелях, в домах гаснут огни, смолкают песни рыбаков. На землю опускаются тишина и лунный свет, напоенные благоуханием жасмина и тихим плеском морских волн. И в этом мире, пропитанном ароматом жасмина и лунным светом, засыпает вся вселенная под нежный плеск морских волн. Засыпает и сверкающий песок на берегу. А потом, вдруг проснувшись, среди ночи, когда месяц достигает вершин кокосовых пальм, он слышит чьи-то легкие, крадущиеся шаги, видит, как чья-то трепещущая грудь прижимается к другой взволнованной груди, как чьи-то губы сливаются в одном страстном поцелуе, как чьи-то черные, как ночь, волосы, подобно трепетным теням, скользят по лицам влюбленных. Слышит, как чей-то нежный голос шепчет: «Гуль!», а другой отвечает: «Мехр!» А потом оба замолкают, забыв обо всем на свете, ничего не видя и не слыша. И стук сердец двух земных существ, их порывистое, трепетное дыхание растворяются в тишине лунного света, словно дым благословенной любви. И эта тишина, и этот лунный свет, и этот плеск волн – все это, став песней, летит в подводные дворцы, а перламутровые раковины, раскрыв, словно руки, свои створки, готовятся принять в объятия возлюбленных – жемчужин. А улитки, выглядывая из своих домиков, плавно покачиваются на морских водорослях, нежась в лучах вечного, немеркнущего света, который, вспыхивая и мерцая голубыми и зелеными искрами, проникает в подводный мир земли.
Над вершинами пальм, словно драгоценная хрустальная люстра, сиял месяц, а внизу двое влюбленных забылись в объятиях друг друга. Вдруг они вздрогнули: кто-то еще, кроме них, был в этой роще. Вдалеке послышались тяжелые неторопливые шаги. Держась за руки, они укрылись за стволами пальм. Незнакомец приближался к ним. И вот, наконец, он вышел на открытую поляну, залитую лунным светом. Приглушенный крик ужаса сорвался с губ Мехр, – она узнала его. Девушка в испуге зажала рот руками, но Абдул уже услышал крик и, повернувшись, пошел прямо на них. Гуль тоже увидел его, и его кулаки воинственно сжались. Он ощутил легкое пожатие руки Мехр, но это его не остановило. Он смело вышел вперед. Несколько минут они молча стояли друг против друга, а потом сошлись в жестокой схватке. Никто из них не проронил ни слова, никто не позвал на помощь. Они молча и страшно дрались, вкладывая в удары все свои силы. Тишину нарушали лишь звуки ударов да хруст сухой ветки, попавшей им под ноги. Мехр, в испуге прижав руки к груди, молча смотрела на них. Иногда одолевал один, иногда верх брал второй. Из правой брови Гуля текла кровь и заливала ему все лицо, однако они продолжали драться. Абдул был сильнее Гуля, но уступал ему в ловкости и подвижности. Наконец, изловчившись, Гуль свалил Абдула с ног и уселся ему на грудь. Его залитое кровью лицо было страшно, в руке его сверкнул нож. Но в эту минуту Мехр бросилась к ним и схватила Гуля за руку.
– Довольно! – воскликнула она и сама не узнала своего голоса. – Я не хочу, чтобы кровь пролилась в четвертый раз!
Гуль отпустил Абдула, и тот медленно поднялся. Гуль с ножом в руке стоял рядом, не спуская с него глаз. Абдул посмотрел на Мехр. В его взгляде было столько отчаяния, столько тоски и печали, что Мехр не выдержала его взгляда и опустила глаза. Абдул посмотрел на Гуля, на свои руки, как-то странно покачал головой и, повернувшись, пошел прочь. Он шел медленно, опустив голову, а на некотором расстоянии от него шли Гуль и Мехр.
Но Абдул не пошел в деревню. Выйдя из рощи, он повернул к морю. Постояв немного на скале возле храма Шивы, он помахал им рукой, а потом, спрыгнув на землю, побежал к морю. Там он отвязал лодку с парусом, бросил в нее сеть и, оттолкнувшись от берега, поплыл в море.
– Остановись! Остановись! – кричала Мехр.
Ее отчаянный крик прозвучал и замер в тишине ночи. В ответ послышалась песня, которую пел Абдул. Так, вероятно, могла бы петь рыба, в горле которой застрял крючок.
Мехр заплакала.
– Зачем ты плачешь? – сказал Гуль. – Сегодня лунная ночь, и рыбаки всей деревни вышли в море ставить сети. Он поехал к ним, а утром вернется вместе со всеми. Вот увидишь!
Но Абдул не вернулся утром. Всю ночь ловил он с товарищами рыбу, пел песни и смешил всех до слез. Никогда еще в его сети не шло столько рыбы. Да и остальные рыбаки давно уже не видели такого богатого улова. Все были очень довольны. Под утро, когда рыбаки стали возвращаться домой, Абдул сказал им:
– Вы поезжайте, а я приеду попоздней!
Всю рыбу, которую он наловил за ночь, Абдул попросил передать Мехр. Его просьба никого не удивила, так как он нередко поступал подобным образом.
Распрощавшись со всеми, Абдул направил свою лодку в ту часть бухты, про которую говорили, что там, даже во время самых сильных штормов, вода оставалась спокойной. Рыбаки никогда не ездили туда, и никто никогда не видел этого места, однако старики говорили, будто бы оно находится в двух милях от западной оконечности бухты. Там под спокойной гладью морских вод был страшный омут, в котором кружилось множество рыб, образуя своими телами цветок лотоса.
И Абдул ушел в море. Он не вернулся утром, не вернулся и в полдень. А вечером его труп прибило к берегу. Рыбаки похоронили его на кладбище за рощей кокосовых пальм.

1 2 3