OCR Busya
«Кришан Чандар «Мать ветров»»: Государственное издательство ходужественной литературы; Москва; 1957
Аннотация
Кришан Чандар – индийский писатель, писавший на урду. Окончил христианский колледж Фармана в Лахоре (1934). С 1953 генеральный секретарь Ассоциации прогрессивных писателей Индии. В рассказах обращался к актуальным проблемам индийской действительности, изображая жизнь крестьян, городской бедноты, творческой интеллигенции.
Кришан Чандар
Иранский плов
Сегодня ночь была моей. А все оттого, что у меня не было денег. В те дни, когда у меня бывают деньги, мне начинает казаться, что ночь не принадлежит мне. В такие дни она принадлежит автомобилям, которые несутся по асфальту набережной, мерцающим фонарям, людям, танцующим на крыше отеля Эмасидор.
Но сегодня ночь безраздельно принадлежала мне. Все звезды ночного неба, все улицы Бомбея были моими. Когда у меня есть хоть немного денег, город действует на меня угнетающе. Он нависает надо мной, словно меч завоевателя. И тогда кажется, что каждая вещь подозрительно косится на тебя. И все они, начиная с шерстяных брюк и кончая великолепным радиоприемником, говорят: «Держись от меня подальше!» Но когда денег нет, кажется, что весь город построен только для тебя. На каждом камне мостовой, на каждом фонарном столбе я читаю: «Построено для Башана, голодного писателя».
В такие дни меня не страшит ни полиция, ни возможность попасть под колеса машины. И я иду в состоянии блаженного бездумия, слегка опьяненный голодом, и мне кажется, что я не иду сам, а улицы Бомбея, подхватив меня, несут на себе. Перекрестки улиц, закоулки базаров и темные уголки огромных зданий приглашают меня: «Зайди сюда, посмотри на нас, побудь с нами. Ведь ты уже восемь лет живешь в Бомбее, а ведешь себя все еще, как чужестранец. Иди сюда, подай нам руку».
Сегодня ночь была моей, и она не внушала мне страха. Боятся те, у кого в кармане много денег. В стране людей с пустыми карманами следует бояться только тугосумов. Да и что у нас есть такое, что можно было бы отнять?
Я слышал, что существует закон, запрещающий ходить по улицам Бомбея после двенадцати часов ночи. Почему? По какой причине? Что такое происходит в Бомбее после двенадцати часов ночи, что они хотят скрыть от нас? Я должен узнать и узнаю, что бы мне это ни стоило. Я увижу тех, кого от нас прячут, я увижу их и подам им свою руку.
В таких размышлениях я прошел улицу, начинающуюся от станции Чёрч Гейт, и вышел на площадь Юниверсити Граунд. Я намеревался пересечь площадь и подойти к зданию большого телеграфа, помещающегося на другой стороне площади, а оттуда пройти к базару. Однако, переходя площадь, я увидел группу мальчиков, сидящих в маленьком сквере на углу площади. Они сидели в кругу на траве, хлопали в ладоши и пели:
Я в тебя, ты в меня,
Оба мы влюблены…
Один из мальчиков, зажав в коленях деревянный ящик, отбивал на нем дробь, как на барабане, другой пытался извлечь звуки из деревянной флейты. Все они покачивались в такт песне и пели.
– Кто здесь у вас в кого влюблен? – спросил я, подходя поближе.
Дети перестали петь и с минуту внимательно меня разглядывали. Я не знаю, каким я кажусь людям, однако с первой же минуты они обычно проникаются ко мне таким доверием, что начинают считать меня чуть ли не самым близким другом. Они охотно раскрывают передо мной свою душу и изливают все горе и печаль своего сердца. В моей одежде и внешности нет ничего примечательного. Самое обыкновенное лицо, на котором вы не увидите и следа высокомерия, напыщенности и тщеславия, свойственных людям, носящим дорогие костюмы. Я ношу самые обыкновенные сандалии, рубашку и брюки из грубой материи. Правда, рубашка обычно бывает грязной на спине. Происходит это по двум причинам. Во-первых, дома я сплю на полу, а во-вторых, не могу избавиться от дурной привычки прислоняться спиной к стене, когда я сижу. Кроме того, в моей жизни встречается больше грязных стен, чем чистых. Рубашка, как правило, быстрей всего изнашивается на плечах. И вы часто сможете увидеть там заплаты. Эти заплаты, как известно, призваны соединять между собой края образовавшейся прорехи. Люди часто пытаются стянуть края порванной одежды, так как не каждый может пришить розу к черному платью. Ведь между двумя этими видами шитья существует огромная разница, не так ли? В мире нет двух людей с абсолютно одинаковой внешностью. Ежедневно я вижу в Бомбее разные лица, сотни тысяч людей с разными лицами, однако заплаты на плечах у всех у них одинаковы. Сотни тысяч заплат тщетно стараются стянуть края старых жизней.
Один критик, прочитав мои произведения, сказал: «Я не увидел в них ни одного человеческого лица!» Да, я признаю за собой этот недостаток. Я почти не показываю лица своих героев, я рассказываю об их жизни, борьбе, об их повседневном труде, без чего не может быть создан ни один правдивый социальный роман, ни одна повесть, ни один рассказ. Поэтому меня всякий раз охватывает чувство радости, когда люди принимают меня за клерка, продавца старой мебели или торговца расческами. Никто еще до сего времени не принял меня за министра или за жулика. Поэтому я рад, что сотни тысяч маленьких людей принимают меня за равного, быстро сходятся со мной без всяких официальных формальностей и смотрят на меня, как на своего друга.
Здесь произошло то же самое. После недолгого изучения моей персоны мальчики улыбнулись, и один из них сказал:
– Подсаживайся к нам, брат, и, если хочешь, пой вместе с нами.
Сказав это, высокий худенький мальчик вновь обратился к своему деревянному ящику, а все остальные начали петь:
1 2 3 4