А ты просто сидел там, больше никого не было, и я подумал, что эта тема тебе интересна. Увидел тебя и подумал, что тебе, наверное, только о медитации интересно говорить. Вот я и завел о ней речь. А ты схватил меня в охапку, запихнул в машину... Я-то думал, что это безобидная штука. К тому же живу я неподалеку — почему бы не прокатиться в машине? Там и поговорить можно. Ты меня заманил в ловушку, я ведь уже не мог отвертеться. Привел в свой храм, там человек сорок уже сидят, и мне тоже, конечно, пришлось сесть. Да я с самого начала хотел смыться! Медитировать мне совсем не хотелось, я вообще не люблю всякие штуки, которые неизвестно куда могут завести.И вот сижу я там, кругом тишина. Приоткрыл глаза, покосился — все сидят молча, с закрытыми глазами. Ну, думаю, самое время сматывать удочки. Я-то понимаю, что ты не позволил бы мне просто так уйти. И я представил, как это выглядеть будет: все прохожие смотрят, как я убегаю, а ты — за мной. Ладно, думаю, посижу еще. И тут... Я перепугался до смерти! Я боюсь тишины. Хоть бы какой-то звук!"«Тебе очень повезло, — повторил я. — Ты так много болтал, что твои мозги с радостью отключились. Не упускай такой шанс. И ничего не бойся! Посмотри на меня: я по-прежнему могу говорить — и ты сможешь. Сейчас ты не в силах управлять своей речью. Она выше тебя, слова льются сами собой, а ты — просто граммофонная пластинка. Тишина сделает тебя хозяином своего языка».«Ну, если ты так уверен... Я тебе верю. Я приду еще раз. Но помни, я не хочу сходить с ума. У меня семья, дети, родители уже совсем старые...»«Не волнуйся, — успокоил его я. — С ума ты не сойдешь».И он начал ходить ко мне каждый день. Самое удивительное, что он двигался вперед быстрее всех остальных. Этот случай навел меня на мысль об особой форме медитации. Я сам начал пользоваться новым приемом: тарабарщиной. Нельзя сказать, что прием совершенно новый, но прежде никто не пользовался им при обучении целых групп.«Не волнуйся, — говорил я Нитьянанде Чаттерджи. — Ты нес столько чепухи, что теперь без труда сможешь погрузиться в глубочайшее безмолвие».Так и случилось. В университете все поражались. Никто не мог в это поверить. Все гадали, что же такого я с ним сделал. К нему подходили, заговаривали, а он отвечал: «Хватит уже. Когда мне хотелось поговорить, все отворачивались, а теперь мне уже не хочется. Оставьте меня в покое».Ему предложили повышение, но он отказался от места и ушел на пенсию, чтобы семье хватало на жизнь, а он мог оставаться в безмолвии. Я встретил его лет через десять. Он полностью преобразился и выглядел так молодо... Он был похож на свежий бутон розы, такой свежестью дышало его лицо! И он по-прежнему молчал. Приходил, сидел у меня часами, но молчал.Разум — просто прибор. Он может работать, может отключаться. И вопрос лишь в том, что он должен быть слугой, а не хозяином. Как слуга, он великолепен; как хозяин — опасен. Станьте вы его хозяином.
Медитацией нельзя заниматься. В ней можно только пребывать. Это не занятие, а бытие; не дело, а состояние.
Это случалось много раз: ко мне приходили атеисты и спрашивали: «А я могу заниматься медитацией?» Господствует мнение, будто медитировать можно, только если веришь в Бога. Глупо так думать. С Богом медитация никак не связана. Наоборот, тем, кто верит в Бога, медитировать намного труднее. Мешает сама вера.Тому, кто ни во что не верит, довольно легко остановить мышление. Верующему сложнее, потому что вера — это мысль. Это часть разума. Если искренне веришь в Бога, оставить мысли позади трудно, ведь это будет означать, что позади оставлена и вера. В этом смысле неверующие в выгодном положении.Помните, кстати, что западное слово «медитация» само по себе внушает неверные представления. Мы вынуждены говорить: «медитировать на чем-то». Нужен какой-то объект, на котором медитируешь, — тут и кроется проблема. На Востоке используется другое слово — дхьяна. Дхьяна не подразумевает сосредоточения на чем-то; это, скорее, отбрасывание любого содержания, чистое бытие. Дхьяна не требует объекта, это его отсутствие, сознание без содержимого. Отбрасывается всё — нети-нети, «ни то, ни это». Отбрасываются все мысли, хорошие и дурные. Что остается, когда нет мыслей? Только вы сами. Это и есть благодать.Впрочем, не так уж важно, как это называть. Если угодно, зовите это Богом, нирваной, Дао — любым словом. И пусть вас не пугает, что вы не можете верить в Бога. Это хорошо! Когда кто-то заявляет: «Я верю в Бога», я говорю: «Ну и замечательно, с этого мы и начнем». Если человек говорит: «Я не верю в Бога», я тоже отвечаю: «Отлично, с этого и начнем».Начинать приходится с того места, где ты сейчас. Любое место подойдет, потому что все они расположены на одной окружности, и из любой точки можно попасть в центр. Направляйтесь к центру и не тревожьтесь о том, откуда начинается движение.Мулла Насреддин зашел однажды в парикмахерскую, посмотрел на расценки и увидел такой пункт: «Опаливание — 5 долларов». Он спросил, почему так дорого.«Каждый волосок — это крошечная полая трубка, — пояснил парикмахер. — Когда кончики открыты, энергия тела просачивается наружу. После стрижки полезно опаливать волосы, чтобы дырочки на кончиках волос закрылись и энергия не протекала. Иначе с каждой стрижкой волосы и все тело будут слабеть».«Постойте-ка! — воскликнул Мулла. — А как насчет подбородка? Я каждый день бреюсь, а щетина все гуще и жестче. Как вы это объясните?»«Очень просто, — ответил парикмахер. — Вы просто не из тех, для кого предназначены мои сказки!»
Все это просто сказки. Если они тебе нравятся — хорошо, если не нравятся — тоже хорошо. Не обязательно во что-то верить, не нужно обо всем этом тревожиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107