Он даже не знал, что проповедник — его бывший студент. Кто-то просто услышал, как я рассказывал о суфиях, и передал директору института весть о чудесном проповеднике. Директору просто сказали: «Мы никогда не задумывались о суфиях с такой точки зрения. Выступление этого человека сделает честь нашему заведению».Если мусульманин начнет вдруг говорить о Библии, христианин будет счастлив, это польстит его самомнению. Если мусульманин, индуист или буддист заговорит об Иисусе, начнет восхвалять его, повторять его слова... Особенно в Индии, где мусульмане и индуисты все время убивают друг друга, — там, если немусульманин заговорит вдруг о суфизме... Директор института был счастлив и пригласил меня выступить. А я всегда принимал такие приглашения — мне нужно было найти «своих», а они могли прятаться где угодно.Узнав меня, мой давний учитель сказал: «Слышал я о чудесах, но это — чудо из чудес! Неужели это ты говоришь о суфиях, об исламе, о фундаментальной философии мусульманства?!»«Вас я не стану обманывать, ведь вы были моим преподавателем, — сказал я. — Я буду говорить только о своей собственной философии. Я просто научился время от времени вставлять кое-где слово „ислам“ — вот и все».«Господи! — воскликнул он. — Что же делать? Но выхода нет, слушатели уже собрались. Да, ты все тот же хулиган, ты ничуть не изменился. Может, это просто шутка? Тебя рекомендовал один из лучших наших преподавателей, видный знаток суфизма. Я пригласил тебя именно по его просьбе».«Он говорил искренне, — сказал я. — И вам мое выступление тоже понравится. Но помните: я говорю только то, что хочу сказать. Неважно, куда меня приглашают, все ведь так просто — я говорю одно и то же, меняю лишь несколько слов. Про суфизм я скажу то же самое, что сказал бы про дзэн, просто меняю одно слово на другое. Главное тут — не забыть, о ком я говорю в данный момент».И я выступил. Конечно, директор уселся на свое место с понурым видом, но стоило мне заговорить, как его лицо прояснилось. После он подошел, обнял меня и сказал: «Теперь я понимаю, что ты просто хотел меня разыграть».«Я всегда всех разыгрываю, не принимайте это близко к сердцу», — сказал я.«Ты — настоящий суфий», — воскликнул он.«Правду, значит, вам говорили!» — согласился я.
Я выступал в Амритсаре, Золотом Храме сикхов. И повсюду, во всех уголках страны, меня тысячи раз спрашивали: «Почему вы носите бороду?» Я уже привык к этому вопросу, но мне нравилось всякий раз отвечать на него по-разному. Но в Золотом Храме, где я говорил о Нанаке и его провозвестии, ко мне подошел совсем дряхлый сардар. Он коснулся моих ног и спросил: «Сардар-джи, почему ты остригаешь волосы?» Это был неожиданный, новый вопрос, его мне задавали впервые. «У тебя чудесная борода, — продолжил он, — но зачем ты остригаешь волосы? Ты ведь такой набожный!»Чтобы быть сикхом, достаточно выполнить пять условий. Они очень просты, любой с этим справится. Их называют «пять К», потому что каждое слово начинается с буквы "к". Кеш означает «волосы», катур — «нож», каччха значит «белье»... Вот этого, кстати, я так и не смог понять. Что означает это требование? Какой философией оно продиктовано? Странное условие, но должна же быть причина! Я начал расспрашивать сикхских священников. Я сказал: «Все понятно: волосы не остригай, носи при себе меч или кинжал — но вот эта каччха... Какой богословский или философский смысл имеет это условие?»«Никто никогда об этом не спрашивал, — признались они. — Мы просто выполняем эти пять требований, „пять К“».Тот старый сардар решил, что я тоже сардар, потому что в Золотом Храме всегда выступали только правоверные сикхи. Моя проповедь была беспримерной. И он был озадачен тем, что я, человек такой набожный, стригу волосы. А мне в ту пору было всего тридцать лет.И я сказал ему: «Есть одна причина. Я еще не считаю себя совершенным сардаром, не хочу даже делать вид, что я совершенен. Поэтому я соблюдаю четыре условия, но волосы стригу. Я прекращу это делать, как только стану настоящим сардаром».«Верно! — воскликнул старик. — Это чудесная мысль, ее стоит обдумать. Каждый должен понимать, что неблагочестиво делать вид, будто ты совершенный сардар, если ты им еще не стал. Ты набожнее всех нас! Мы-то считали себя настоящими верующими, раз уж соблюдаем все пять условий».Среди таких вот людей я находил «своих». Это тоже было очень легко. Я говорил на их языке, пользовался привычными для их религии оборотами, цитировал их собственные писания, — но передавал свою весть. Разумные люди сразу же понимали это и начали собираться вокруг меня.Я начал создавать такие группы во всех уголках Индии. После этого мне уже не нужно было говорить о сикхизме, индуизме или джайнизме. Довольно было и того, что я говорил о них десять лет. Когда у меня появились «свои люди», я постепенно прекратил говорить о религиях. Перестал я и путешествовать, в этом тоже уже не было нужды. Теперь у меня были свои люди. Если им захочется, они смогут сами прийти ко мне.Итак, это была неизбежная необходимость. У меня не было иного способа поймать «своих» на крючок. Все уже нашли свою религию, в этом смысле наш мир четко разделен: один человек — христианин, другой — индуист, третий — мусульманин. Очень трудно найти того, кто не относит себя к какой-либо вере. И потому мне пришлось переманивать людей из чужих приходов. Однако чтобы приблизиться к пастве, мне нужно было заговорить на ее языке. После этого я постепенно отказался от чужих языков. Я отбрасывал их, и тогда все яснее, все понятнее становилась моя собственная весть.В те дни мне приходилось говорить от лица религии, проповедовать именем Бога.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107