Через неизменное вы увидите изменения.
Этот свидетель — единственный неизменный элемент во всем существовании. И когда вы стали свидетелем, и в вас возникла огромная ясность, даже небольшие изменения заметны, они отражаются. Вы не заботитесь ни о каких изменениях, но ваше зеркало продолжает отражать, как вы стареете, как вы движетесь от жизни к смерти, от смерти в другую утробу. Ваше зеркало в своей ясности позволит вам понять, что вы река, а не бак с водой, где ничего не движется.
Маниша, хорошие привычки должны воспитываться; вы должны принуждать себя к их выполнению. Это просто тонкая пленка — небольшая царапина, и вы забудете свои хорошие привычки и выйдет наружу ваш естественный ответ. А ваш естественный ответ будет варварским, потому что вы никогда не выходили за ваше варварство.
Медитация для меня — это единственная цивилизация, единственная культура, единственная религия. Она уводит вас за пределы всего, выше облаков, и вы можете видеть все в вас с птичьего полета. Вам не нужно что-нибудь повторять; теперь вы можете быть первоначальным, ответственным. И для меня единственное хорошее в существовании: отвечать осознанно, реагировать спонтанно, не через цивилизацию.
Я слышал о человеке, который был такой несдержанный в гневе, что убил своего сына, когда тот его ослушался. И из-за него жена прыгнула в колодец, потому что она пыталась защитить сына. Собралась вся деревня, и ему было очень стыдно. Ему было настолько стыдно, что он сказал: «Я решил отречься от мира. Я собираюсь стать святым». В это время в городе был джайнский монах. Этот человек пришел к монаху, и монах сказал: «Это очень трудный путь».
Человек ответил: «Нет ничего трудного для меня. Пойми, я убил своего ребенка, из-за меня моя жена прыгнула в колодец. Неужели ты думаешь, что для меня осталось что-то трудное?»
Джайнский монах сказал: «Тебе придется ходить обнаженным».
Человек немедленно сбросил свою одежду; даже монах был удивлен и шокирован. Но он не понял, что это был тоже просто гнев. Итак, монах его инициировал, и он стал известным. Ему дали имя Шантидас, это значит «слуга спокойствия».
Через двадцать лет… он был в Нью-Дели. Один из его друзей из той же деревни, случайно тоже оказался в Нью-Дели и подумал: «Интересно посмотреть, насколько продвинулся Шантидас». И он пошел посмотреть — там была огромная толпа почитателей. Шантидас взглянул… и он его узнал, но ничем не показал этого. Человек его положения не может узнать крестьянина, хотя они и были друзьями. Тот человек сразу же понял: «Ничего не изменилось, потому что он посмотрел на меня, как будто не узнал, но на самом деле он меня узнал. Я увидел это по его лицу».
Итак, человек подошел ближе и спросил: «Я хочу задать простой вопрос. Как тебя зовут?»
Это привело Шантидаса в сильное раздражение. Он сказал: «Ты что, не читаешь газет? Вся столица знает меня. Мое имя Муни Шантидас».
Человек сказал: «У меня очень слабая память. Не можешь ли ты повторить?»
Это было уж слишком. Он ответил: «Я уже сказал тебе! Я повторю, но запомни, если ты меня спросишь еще раз… Ты меня прекрасно знаешь. Мое имя Муни Шантидас».
Человек сказал: «Еще раз».
Шантидас схватил свой посох и сказал: «Еще раз и я убью тебя!»
Человек сказал: «Зачем делать такую большую работу. Я хотел просто выяснить, изменился ли ты».
Двадцать лет воспитания всех добродетелей, а потом небольшой конфликт, и проявился прежний человек. Вся наша мораль, все наше воспитание искусственно. А я интересуюсь не искусственным воспитанием, а революцией, радикальной, которая возникает из вашей медитации.
Пока мы не вошли в медитацию… Вы пойдете в далекое пространство внутри себя. Идите веселыми и смеющимися. Я ненавижу серьезность — я говорю серьезно! Я хочу, чтобы мои будды танцевали, и пели, и радовались. Я хочу, чтобы мои будды не были мраморными статуями, а были живущими, дышащими, любящими.
Падди и Симас сидят в баре пивной Пиклд Президент. Падди рассказывает Симасу о своей недавней поездке в Америку.
«Ты знаешь, — говорит Падди, — этого парня Рональда Рейгана, президента Америки?»
«Да, — отвечает Симас, почесывая голову. — Это старый козел со своей подружкой шимпанзе, правильно?»
«Да, — говорит Падди. — А его офис находится в таком месте, которое называется Белый Дом».
«В самом деле? — говорит Симас. — Это похоже на пивную Белый Дом?»
«Возможно, — отвечает Падди, — но в офисе на его столе есть кнопка. Ему достаточно нажать на нее и — бум! — весь мир взлетит на воздух!»
«Мне это совсем не нравится, — говорит Симас, заказывая еще пива. — Мой дед моложе, чем этот Рональд Рейган, а мы не позволяем ему нажимать кнопки даже на телевизоре».
Папа-поляк обнаруживает, что его католическая империя разрушается. Он приказывает всем исследователям Ватикана попытаться найти средство от этого грядущего бедствия.
Однажды кардинал Катзасс стремительно врывается в папскую резиденцию.
«Я нашел! Я нашел! — пронзительно кричит Катзасс. — В одном из старых манускриптов говорится, что Бог оставил последнее послание на маленькой планетке, на краю вселенной, которая называется Истерия».
В отчаяньи Папа-поляк опустошает сейф Банко Ватикане и дает деньги русским, чтобы они построили ракету, которая доставила бы его на Истерию.
После недель тренировки Папа-поляк, кардинал Катзасс и пилот-шимпанзе отрываются от Земли и мчатся через пространство к далекой планете.
Несколькими световыми годами позже они приземляются в крошечном космопорте в середине пустыни на Истерии, и польский папа наконец-то касается всеми своими членами тамошней грязи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53