Природа чудесной страны сверкает яркими, радостными красками:

Богатство, сокровище всех красок
Ты найдешь в Милой Стране, прекрасновлажной...
Желто-золотые кони там, на лужайке,
Иные — красной масти,
Иные еще, с шерстью на спинах,
Небесно-голубой масти...
Гулять в Стране Многоцветной,
В стране цветистой — о венец красы! —
Где мерцает белое облако!

Земля этой страны плодородна, она усыпана множеством цветов. Там растут деревья с ветвями из белого серебра, на которых висят чудесные хрустальные яблоки. На Равнине Игр сонм героев предается состязаниям — гонкам на серебряных и бронзовых колесницах. Там длится вечный пир, повсюду раздается сладкая музыка, ласкающая слух:

Сияет прелесть всех красок
На равнинах нежных голосов.
Познана радость средь музыки,
На южной, туманной Серебристой поляне.

Если германская Валгалла была раем воинов, то Другой Мир ирландской мифологии — это тихая гавань мира, неги и наслаждений. Иногда в Другом Мире происходят войны и битвы, но это случается лишь оттого, что туда порой переносятся человеческие привычки. Впрочем, убитые и раненые не обижаются и продолжают вечно пировать. Недаром Другой Мир по-ирландски назывался «сид», а это слово этимологически означает «Мир». Смерть не была для кельтов освобождением от страданий или наказанием за дурные поступки. Это был переход к счастливой и веселой потусторонней жизни. Вот почему они проявляли в битвах беспримерное мужество и презрение к смерти, чем поражали своих противников.
Кельтское представление о вечности и загробной жизни резко контрастировало с классическим. В основе представлений греков и римлян о потустороннем мире лежали более ранние восточные верования, такие, как ужасный шумерский Дом Смерти, где умерший пресмыкался в пыли и в темноте. Для греков смерть была изгнанием в мрачный подземный мир темных пещер и унылых болот, где тени мертвых влачили унылое, пустое, ничтожное существование. Римляне под влиянием этрусских верований придерживались еще более зловещих представлений о загробном мире. Поэтому кельтская жизнерадостная уверенность в бессмертии, в перенесении счастливой и веселой земной жизни в загробный мир была настолько необычной в глазах классического античного мира, что требовалось согласовать ее с их собственными философскими системами. Пифагорейский миф, казалось, представлял единственно возможное, хотя и неясное, приближение. Отождествление кельтской веры в бессмертие с пифагорейством увеличило тот мистический оттенок, который отличал в глазах античных авторов философию друидов.
В ирландских сагах есть еще один сюжет, связанный с Другим Миром. Туда могут попасть и живые. Для этого нужно, чтобы смертного полюбила женщина из Другого Мира. Одной из самых привлекательных и таинственных тем ирландской мифологической литературы — любовь богинь или женщин из сида к смертным мужчинам, которых они уводят за собой. В то же время этот сюжет имеет трагический оттенок, так как жительница сида — настоящий ангел смерти, уводящая человека туда, откуда почти невозможно вернуться.
Может быть, ярче всего драматический аспект отношений людей с Другим Миром проявляется в архаической саге «Исчезновение Кондлы Прекрасного». К сыну короля Конна Ста Битв Кондле является таинственная юная женщина из сида и, стараясь завлечь его, поет:

Я полюбила Кондлу Красного
И зову его на Равнину Блаженства,
Где царит король победоносный —
В стране, где нет ни жалоб, ни страданья...
Пойдем со мной, о Кондла с украшенной шеей,
О Кондла Красный, алый, как пламя!
Золотой венец покроет твой пурпурный лик,
Чтоб почтить твой царственный образ.
Пожелай лишь — и никогда не увянут
Ни юность, ни красота твоих черт,
Пленительных до скончания века.

Пораженный ужасом король, чувствуя грозную силу нездешних чар, обращается за помощью к своему друиду:

Прошу тебя, о Коран, помоги мне!
Ты владеешь могучими песнями,
Владеешь могучей тайной мудростью.
На меня напала сила некая.
Большая, чем разум мой и власть моя.
Никогда еще не являлся мне враг такой,
С той поры, как принял я власть царскую.
Ныне борюсь я с образом невидимым,
Он одолевает меня чарами,
Хочет похитить сына моего,
Песнями женскими волшебными
Вырвать его из царственных рук моих.

Однако могущество друида оказалось бессильным против красоты женщины из Сида и очарования Другого Мира. Молодой и прекрасный сын короля навсегда покидает мир людей.
Чаще всего женщины Другого Мира являются вестницами богов. Однако счастливцы, которых они уводят на Острова Блаженных, должны быть достойны божественных милостей и не поддаваться тоске по родине. В противном случае их ждет смерть. Об этом говорится в саге о плавании Врана. За Браном тоже пришла женщина из Сида, о появлении которой возвестили дивная музыка, погрузившая Врана в сон, и чудесная серебряная ветвь с белыми цветами, которую он увидел возле себя, когда проснулся. По зову вестницы из Сида Бран и его товарищи отправились в Другой Мир. Там они жили счастливо, но все равно через некоторое время их одолела тоска по родине. Когда Бран и его спутники собрались в обратный путь, гостеприимные хозяева предупредили их, чтобы они не касались ногой родной земли. Подплыв к ирландскому берегу, мореплаватели спросили прибежавших ирландцев, помнят ли они Брана, сына Фебала. Ирландцы ответили: «Мы не знаем такого человека, но в наших старинных повестях рассказывается о плавании Брана».
Один из спутников Брана выпрыгнул на берег, но рассыпался в прах, едва коснувшись ногой земли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108