В щелях стволов, покрытых ползучими растениями, тысячами виднелись прекрасные орхидеи всех оттенков — от розового до нежно-белого. На ветвях качались черно-белые обезьяны колиби. Они изучали нас так же, как это делают обезьяны любой породы.
Мы разбили лагерь у чистого прозрачного ручейка, который напоминал мне шотландские горные ручьи с каскадами водопадов. На следующее утро под руководством Безеденхоута мы углубились в лес.
Внутренняя часть леса Итури удивительно свободна от всякого подлеска. Тут нет ни крапивы, ни колючего шиповника. По этому лесу, состоящему из огромных деревьев, можно пройти, как по парку. Верхние ветви образуют очень густые кроны, и света через них проникает так мало, что мелкие растения не могут расти. Мы вспугнули небольшую стайку лесных цесарок, которые взлетели на нижние ветви большого дерева. Птицы сидели настолько высоко, что дробовым ружьем их нельзя было достать. Пару птичек я убил из легкой винтовки и был чрезвычайно удивлен, увидев, что они принадлежат к разновидности, мне неизвестной, хотя по весу и размерам были такими же, как их собратья в Кении.
Лишь через несколько дней, проведенных в лесу Итури, мы встретились с представителями лесного народа — пигмеями. Вообще-то мы знали, что они постоянно следили за нами. Если нам случалось по какой-нибудь причине идти назад по своим следам, мы обнаруживали отпечатки их маленьких ног на наших следах; изредка мы замечали мелькнувшую в темноте леса тень, которую никак нельзя было принять ни за птицу, ни за зверя. Мне показалось, что эти маленькие люди просто пугливы. Однако Безеденхоут объяснил, что пигмеи принимают нас за сборщиков налогов. При колониальном правительстве туземцы облагаются налогами, как и все другие. Однако сбор налогов с этих тенеподобных маленьких людей представляет собой очень трудную задачу. Поскольку у них нет денег, они вносят плату козами.
— Я могу их вызвать, как только пожелаю, — заявил Безеденхоут гордо. — Я единственный человек во всем свете, который может это сделать. — Я — король пигмеев!
Слова его казались величайшим хвастовством, но вскоре я убедился, что это была чистая правда.
Однажды вечером Безеденхоут ушел в кустарник и вернулся с двумя маленькими человечками, вооруженными миниатюрными луками, соразмерными их росту. Их заросшие волосами лица буквально сияли, когда Безеденхоут вспоминал о прежних посещениях леса. Через час десятки пигмеев потоками стали прибывать из леса и присоединяться к группе. Они жали нам руки и плясали, ликуя по случаю того, что Безеденхоут — их божество — вернулся.
Кроме Безеденхоута, мы были первыми белыми людьми, которых многие из них видели. Они толпились вокруг нас, гладили наши руки, щупали одежду. Пигмеи непрерывно задавали нам вопросы, иногда довольно оригинальные. Я вспоминаю, как один старичок спросил меня — снятся ли белым людям сны? Я заверил его, что снятся, и он был очень удивлен.
— Я думал, что мы — единственный народ, которому доступно это, — заявил он.
Как многие первобытные племена, пигмеи с удовольствием встречают охотников, которые могут добыть для них мясо. Старики, которые давно перестали охотиться, попросили меня подстрелить несколько обезьян. Обезьянье мясо — их любимое блюдо. Ветви деревьев настолько густо переплетены, что подстреленная обезьяна часто не падает на землю, а застревает в развилке или сплетении. Молодые пигмеи с большим искусством доставали их. Прежде чем подняться по деревьям, они вглядываются вверх, пока точно не определят место, где застряло убитое животное. После этого ловко взбираются по могучим лозам. Стрелы, выпущенные из маленьких луков пигмеев, не долетали до цели. Время от времени маленькие охотники подкрадывались к группе обезьян, когда те спускались на землю.
Пигмеи не занимаются сельским хозяйством; они добывают себе пищу исключительно охотой и трапперством. Их стрелы отравлены веществом, добытым из сгнивших тел насекомых. По виду яд напоминает желтую горчицу, и хотя он сильно действующий, смертельным не является.
Большая часть добычи ловится при помощи различного рода ловушек. Некоторые части леса представляют собой целую сеть таких ловушек, расставленных на земле и на деревьях. Ловушки, установленные на деревьях, состоят из копий, утяжеленных крупными бревнами и подвешенных к ветвям острием вниз над звериными тропами. Поперек тропы протягивается лоза, которая подсоединяется к копью с помощью хитроумного спускового устройства. Стоит проходящему по тропе животному коснуться лозы, как в него впивается копье. Ловушки на земле представляют собой ямы, покрытые легкими матами из ветвей и листьев. В дно ямы воткнуты заостренные палки, чаще всего отравленные. Если животное наступит на такой мат, оно проваливается и напарывается на палки. Не только слоны и буйволы, но даже пугливые окапи гибнут от этих приспособлений. Ловушки представляют собой постоянную угрозу для охотников, идущих по звериной тропе. Поэтому Безеденхоут, пока мы находились в лесу, взял в проводники нескольких пигмеев.
Пигмеи не убивали животных без разбора или ради спорта. Они ловили столько, сколько им было необходимо для пропитания или обмена. Они смотрят на лес, как другие местные жители смотрят на возделываемые ими поля. Я всегда думал об окапи, как о чрезвычайно редком и самом пугливом животном из всех африканских зверей. И я с удивлением заметил, что пигмеи употребляли мясо этих животных в пищу столь же часто, как мы употребляем конгони или газель Томсона. Я попробовал есть окапи, но вкус их мяса мне не особенно понравился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91