Потом узбекские селения сменяются киргизскими кишлаками. Киргизки в белых платках и нарядных халатах едут верхом, держа перед собой на сёдлах ребятишек. Среди бурых глиняных старых кибиток — белые здания совхозов и школ. Мы останавливаемся возле одной из школ. Орава ребят, бронзовых, косоглазых, похожих на буддийских божков, выбегает на крыльцо. Волосы заплетены в мелкие косички и завязаны пёстрыми ленточками. Дорога входит в предгорья. Крутые травянистые склоны с выходами коренных пород теснят нас со всех сторон. Шоссе серпантинами поднимается на первый перевал — Чигирчик. С перевальной точки южный склон круто падает вниз на много сотен метров. По склону вьются зигзаги шоссе. Все выше и выше предгорья. Большие гранитные массивы обступают дорогу, скалы нависают над нею, грозя обвалом. Мы останавливаемся в узком ущелье, вылезаем из машин и подымаемся по проторённой тропе на крутой склон. Тропка ведёт к небольшому естественному водоёму. Сверху, наполняя его, падает каскадом вода. Это — целебные тёплые ключи. Температура воды — 28. Мы принимаем ванну, смываем дорожную пыль и едем дальше. Вскоре мы обгоняем отряд Клунникова, два дня тому назад вышедший из Оша на лошадях. Мы застаём его на привале. На костре варится каша, невдалеке пасутся стреноженные лошади. Клунников, загорелый, весёлый, размахивает только что убитым сурком. Ещё несколько времени мы едем ущельем. Затем горы расступаются, открывая широкую котловину, прорезанную бурной рекой. В середине котловины — белые постройки Гульчи. Здесь находится комендатура — управление памирскими пограничными отрядами. Мы заходим в клуб комендатуры. В большой комнате стоит биллиард. Давно истёртое биллиардное сукно заменено шинельным. Корявые шары, тарахтя, катаются по нему взад и вперёд. От Гульчи дорога идёт вдоль китайской границы в 30 — 40 километрах от неё. Каждое ущелье ведёт за рубеж, каждое ущелье — путь для кулацких банд и зарубежных басмачей. Мы заряжаем винтовки… Мы обгоняем длинные караваны верблюдов. Особенно красивы кашгарские караваны: большие откормленные животные, разукрашенные коврами, наголовниками и султанами, идут мерным шагом, позвякивая бубенцами. Рослые кашгарцы шагают рядом по дороге. Впереди на ишаке едет караван — баши — начальник каравана, почтённый седобородый старик. В ущелье, по которому идёт дорога, острым профилем вклинивается гребень скалы. На скале — силуэт часового. Это — Суфи-Курган, следующий после Гульчи военный пост. За Суфи-Курганом ущелье расширяется. По обе стороны от шоссе, метрах в сорока, поднимаются отвесные каменистые террасы с причудливыми бастионами скал. Автомобиль идёт как бы по дну огромной траншеи. Ещё несколько десятков километров, и ущелье превращается в широкую, покрытую травой горную поляну. Это Ак-Босага или Ольгин луг. На Ольгином лугу — место привала караванов. По обе стороны дороги на протяжении нескольких километров поляна заставлена рядами вьюков. Они закреплены на деревянных станках, имеющих форму крутой крыши. Такой вьюк Можно целиком положить на спину верблюда. Огромная поляна — вся в медленном, размеренном движении. Тысячи разгруженных верблюдов величаво и неуклюже шагают, двигаясь по большим кругам, — это погонщики выводят животных, чтобы дать им остыть перед ночным отдыхом. Утром с поразительной быстротой и сноровкой они погрузят тюки на двугорбые спины и поведут свои караваны дальше, к следующему привалу. В Ак-Босаге мы ночуем, раскинув свои палатки рядом с базой Памирстроя. Из Ак-Босаги начинается подъем на перевал Талдык, лежащий в Алайском хребте. Автомобиль медленно ползёт вверх по зигзагам дороги, поднимается на перевальную точку. Высота перевала — 3 626 метров над уровнем моря. По обе стороны шоссе — неисчислимое количество сурков. Жирные яркорыжие зверьки, завидя автомобиль, поспешно бегут к своим норам. У входа в нору — короткая борьба любопытства и страха. Страх побеждает, и зверёк исчезает, как бы проваливаясь сквозь землю. После Талдыка дорога входит в узкое ущелье. Несколько времени мы едем между отвесными склонами гор, и затем внезапно перед нами раскрывается двадцатикилометровая ширь Алайской долины, обрамлённой снеговыми гигантами Заалайского хребта. В ясную погоду это зрелище незабываемо по своей грандиозности. Шести — семикилометровые вершины встают прямо над долиной сплошным сверкающим барьером с востока на запад, насколько хватает глаз. Это скопище снежных пиков, глетчеров, фирновых полей как-то даже смущает своей безудержной расточительностью. Мы пересекаем долину. Река Кызыл-Су — «красная вода» — течёт по ней извилистыми руслами. Вода в реке действительно кирпично-красного цвета. Пронзительный ветер дует, как обычно, вдоль Алайской долины. Приходится надеть полушубки. { Мы проезжаем мимо колонны тракторов, работающих над прокладкой дороги. Шоссе входит в предгорья Заалая, в ущелье, соединяющее Алай с долиной Маркан-Су. У подножья холма — небольшая казарма: пограничная застава Бордоба. Возле неё — несколько палаток одного из отрядов нашей экспедиции и юрты, в которых живут рабочие Памирстроя. Нас встречает помначальника заставы Синюков, молодой краском, чёткий, красивый, подтянутый. У него на груди — значок ГТО. Этот значок я вижу также у многих бойцов. Здесь, на высоте 3 600 метров , где мы начинаем ощущать действие высоты, пограничники сдают нормы по комплексу ГТО. В уютной комнате комсостава — чисто накрытый стол. Катюша, жена Синюкова, угощает колбасой из архаров — горных козлов. Эта колбаса — приготовления собственной колбасной мастерской — гордость пограничной заставы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54