Михаил Васильевич в этом случае был неправ, хотя мы его понимали. Нас подстерегала опасность остаться немыми. Испортился плохонький моторчик, которым Эрнст Кренкель заряжал аккумуляторы. Энергии в них было столько, что еле-еле хватало на связь с базой на острове Рудольфа. Не хотелось и думать о многочисленных «если». Из них самым неприятным было: если самолёты заблудятся.
Эрнст сообщил наконец:
— Молоков, Алексеев, Мазурук — в воздухе!
Вылетели первые двое 26 мая в 23.05, Илья Мазурук — на полчаса позже. Мы, естественно, занервничали. Эрнст время от времени бросал:
— Молоков и Алексеев у края облачности, ждут Мазурука.
— Ждали полчаса, решили не тратить горючее, идут к нам.
— У Молокова вышел из строя «луч».
То есть Молоков потерял связь с обеими машинами.
— Молоков потерял Алексеева из виду!
А у нас вышел из строя радиопеленгатор. В шестом часу утра Бабушкин закричал:
— Вижу! Молоков!
Посадочное «Т» мы не выстлали, а закрасили. Как и договорились, зажгли дымовую шашку, ветер внезапно изменился, «Т» закрыло, Молоков пошёл на посадку прямо по дыму. Все замерли: кричать было бесполезно. Только бы не на торосы! Обошлось. Объятия, поцелуи, словно не виделись сто лет. Симе Иванову привезли умформер, и он немедленно взялся за дело.
Молоков здесь. А остальные? Оказалось, Алексеев приземлился неподалёку и обещал вскоре прилететь к нам. Мазурук молчал. Обе рации — молоковская и ожившая водопьяновская — искали его, ответа не было.
Эрнст, Женя, Петрович (так все мы звали Ширшова) и я взялись за выгрузку из самолёта Молокова нашего имущества. Коменданту полюса (не помню, с чьей лёгкой руки прилипло ко мне это «звание», не обговорённое ни в одном штатном расписании) забот прибавилось: на льдине появилось ещё десять человек. Отвёл им территорию для постройки жилья, зачислил на довольствие. Потом, 28 мая, нашего полку опять прибыло — наконец прилетел Алексеев. Теперь нас было на льдине уже 29 человек…
Всех беспокоила одна мысль — что с Мазуруком? До сих пор летать он не мог. Значит, сел. Куда? Илью искали все полярные радиостанции. Безуспешно.
Наши радисты не отходили от раций. Молоков 29 мая улетел на поиски, но вернулся ни с чем. И вдруг — радостное сообщение с острова Рудольфа — Коля Стромилов, радист экстракласса, услышал Мазурука. Значит, жив! Но связь была только односторонней: «У нас все в порядке, все живы и здоровы, ждём распоряжений начальника экспедиции, у нас все в порядке…» И так до бесконечности. Самолёт же Мазурука был глух, хотя находился, видимо, совсем рядом.
Только на исходе четвёртых суток удалось с ним связаться. Своих координат они не знали, строили аэродром. Как же они сели?
На полярных станциях по штату — один радист. Четверо суток не сходя с места, в наушниках, посылали радисты морзянку в эфир…
Мазурук прилетел только 5 июня. Первым, до глазастого Бабушкина, который мог обходиться и без бинокля, увидел его Марк Трояновский (он ведь не успокоился, ему опять не хватало плёнки, пришлось дать ещё метров семьсот. Грабитель, да и только!). Больше всех ликовали Фёдоров и Ширшов: в машине Мазурука были многие приборы и инструменты. Все были в сборе. Но меня раздирали противоречивые чувства. Хотелось, чтобы едоки отбыли, но, с другой стороны, мы оставались без них, своих друзей. Надолго. Одни… Планы высадки были нарушены. На льдине жили теперь сорок три человека! Не день, не два: с 21 мая по 6 июня — целых 17 дней. И всех кормить надо! И аппетит у каждого — позавидуешь! Бидона с продовольствием вместо десяти дней едва хватало на день.
На острове Рудольфа мы нелегально пронесли в самолёт колбасу. Водопьяновская машина была настолько перегружена, что пришлось проститься с удобствами: выбросили кресла, и то Миша опасался, как бы от перегрузки она не развалилась в воздухе. На льдине колбаса эта стала «валютой». Когда мы шли на чаепития к пилотам, то делали это с корыстной целью: то проволочку, бывало, возьмёшь, то тиски, то лампочку. Лётчики сначала посмеивались:
— Дмитрич, ты как гоголевский Осип: «Что это у вас там? Верёвочка? И верёвочка пригодится».
Потом встревожились:
— Да вы так самолёты разденете!
Тут появлялась «валюта» сырого копчения. Такса строгая: круг колбасы — метр дюралевой трубы. Очень мне приглянулась одна трубка в самолёте Молокова:
— Три колбасы даю.
— Дмитрич, без неё самолёт не взлетит. Такая жалость!
Верными последователями Осипа показали себя оба будущих академика — Ширшов и Фёдоров, а о Кренкеле и говорить нечего, ведь укреплялась в основном база его хозяйства.
Предусмотрительность, как мы убедились, не была лишней. К концу дрейфа цена самого обычного гвоздя, проволочки возросла до невероятных размеров. Я девять месяцев добрым словом вспоминал Мазурука, который преподнёс мне поистине царский подарок — паяльную лампу. Молоков расщедрился на примус, а Мазурук — ещё и на патефон с нашими любимыми пластинками.
6 июня О. Ю. Шмидт обошёл хозяйство. Убедился: продовольственные склады и бочки с горючим — в нескольких местах. Радиорубка действует. Ветряк установлен.
В пять часов вечера после инспекторской проверки, результатами которой Шмидт остался доволен, начался митинг, посвящённый торжественному открытию станции «Северный полюс» и подъёму флага.
Вот напутствие О. Ю. Шмидта:
«Сегодня мы прощаемся с полюсом, прощаемся тепло, ибо полюс оказался для нас не страшным, а гостеприимным, родным, словно он веками ждал, чтобы стать советским, словно он нашёл своих настоящих хозяев. Мы улетаем. Четверо наших товарищей остаются на полюсе. Мы уверены, что их работа в истории мировой науки никогда не потеряется, а в истории нашей страны будет страницей большевистских побед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175