Каждой команде отведён район: первой — Симферополь, Севастополь; второй — Феодосия, Джанкой; третьей — Сарабуз — Джанкой…»
Я заучил доклад слово в слово: мало ли что могло произойти по дороге. Вторая часть доклада была самой важной — в ней говорилось о планах и о том, что необходимо армии для дальнейших успешных действий.
«Предполагаемый ближайший план действий: сосредоточиться в районе Орталан, произвести налёт на вышеуказанные обозы противника, в случае удачи захватить оружие, пополнить отряды из местного населения и, в зависимости от обстоятельств, ударить на Симферополь — Джанкой. Настроение населения: исключая крупных кулаков и большинство немецких колонистов, все население, как русское, так и татарское, настроено революционно. Главным тормозом роста партизанского движения является отсутствие оружия и воры в победу, что является результатом неумелых действий мелких зелёных отрядов и недоверие к руководителям. Для борьбы с партизанщиной врангелевский штаб имеет специальную армию, которой командует генерал Носович, в состав армии входят карательные отряды, составленные из немцев, болгар, юнкеров, казаков и государственной стражи в городах: из буржуазии, инвалидов-офицеров. Отрядов таких 50 по 200 человек, хорошо вооружённых, расположены — Судак, Старый Крым, Салы, Чермалык, Сартаны, Султан-Сарай, Карасубазар, Розенталь-Зуя, Мазанка, Тавель, Саблы, Бешуи, Мангуш, Бахчисарай, Бешуйские шахты, Ялта, Гурзуф, Козьма-Демьяновский монастырь, Узенбаш, что в трех верстах на шоссе юго-западнее Корбека, в Алуште, Кучук-Узень.
Об отрядах, расположенных вне указанных пунктов, сведений не имеется.
Во время проявления активности партизанами белые перебрасывают для облавы леса регулярные части с фронта, исключительно дроздовцев, марковцев, корниловцев и семеновцев.
Для успешного партизанского движения необходимо доставить из центра оружие следующим образом: дать в распоряжение т. Папанина один истребитель, если таковой имеется, или же быстроходный катер, на котором можно было бы кроме оружия доставлять также хотя один раз в неделю по пятьдесят людей, которых свободно можно высадить во всём районе между Алуштой и Коктебелем.
Командующий Крымской Повстанческой армией Мокроусов. Сентября 10-го 1920 г.».
Решили, что я буду пробираться на север через Новороссийск.
Легко сказать — через Новороссийск. А до него как? Мы решили воспользоваться услугами контрабандистов. Несмотря на усиленную береговую охрану, их парусно-моторные лайбы — мы это хорошо знали — часто подходили к берегу.
По заданию Мокроусова один из местных партизан, Дайерын-Айярлы Осман, взялся договориться с контрабандистами. Вдвоём двинулись мы через лес к морю. Все побережье усиленно охранялось: белогвардейская контрразведка опасалась десанта. Пришли в деревню Туак, неподалёку от Судака. Узнали, что деревня окружена несколькими эскадронами белой кавалерии, а подпольный комитет арестован. Дайерын забеспокоился:
— Нам нужно уходить.
Перебрались в деревню Ускут. Только два дня назад отсюда ушёл карательный отряд. На глазах матерей были убиты их сыновья, не пожелавшие идти в армию барона Врангеля. Настроение у жителей было подавленное. Но едва крестьяне узнали, что мы свои, лица их посветлели. Нас хорошо покормили и пообещали помочь.
Здесь выяснилось, что, оказывается, враг знает о нашем десанте. Волны выбросили затопленный нами катер на берег. Потому-то белогвардейцы усиленно охраняли берег. Повсюду патрулировали кавалерийские части.
Айярлы договорился с контрабандистами, что они вывезут меня из Крыма. Но те соглашались плыть только в Трапезунд и заломили огромные деньги — тысячу царских рублей. Надо сказать, что и деникинские и врангелевские денежные знаки на юге никогда не котировались. Жители отдавали предпочтение привычным «катеринкам». Одна «катеринка» (100 рублей) стоила 300 тысяч деникинскими.
Чтобы добраться до цели, мне, следовательно, предстояло из Турции как-то переправиться на Кавказ. Маршрут удлинялся. Но делать было нечего.
Поздней ночью меня посадили в мешок из-под муки. Сколько я пробыл в нём — не помню. Показалось, что долго. Мучная пыль лезла в нос и рот. А ни чихать, ни кашлять нельзя. Нельзя и шевелиться. Наконец я почувствовал: кто-то поднял мешок и понёс.
Это Дайерын-Айярлы взвалил мешок на плечи и отнёс его на лайбу.
На рассвете судёнышко вышло в открытое море. И вскоре услышал я:
— Давай сюда большевика, хочу посмотреть на него. Мешок развязали. Я вылез. Весь в муке, да и ростом невеликий, я разочаровал капитана:
— Сказали, ты большевик, а ты вон какой…— засмеялся владелец судёнышка. — Давай тысячу рублей.
Когда я отсчитывал деньги, он заметил, что у меня осталось ещё много денег (мне дали с собой три тысячи).
Отошёл я в сторону, сел на мешок. Слышу, главарь говорит своим, что надо бы выбросить меня ночью за борт и забрать остальные деньги. Я понимал по-татарски. Но, конечно, виду не подал. При мне были два револьвера, решил без боя не сдаваться. Несмотря на сильную усталость, всю ночь провёл без сна. Мучительно прошёл и следующий день. Я следил за каждым движением бандитов. Выручил случай. На вторые сутки заглох мотор. Моторист грек возился, возился — толку не было. Главарь контрабандистов заметно нервничал: ветер дул с анатолийских берегов и гнал шхуну обратно в Крым.
Нет худа без добра, подумал я. И предложил свои услуги.
Неисправность была пустяковая, но я сделал вид, что работа большая и трудная. Копался в моторе часа два. Наконец мотор завёлся.
— Вот хорошо, — обрадовался контрабандист.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175