с ними ушёл и Анг Темпа, который тоже жаловался на здоровье.— Счастливо! Берегите себя! — сказал Эванс, уходя. — Помните: если вы возьмёте вершину, то в будущем году сможете отдохнуть.Теперь в лагере VIII оставалось шесть человек: Лоу, Грегори, Анг Ньима, Пемба, Хиллари и я. Шли часы, мы отлёживались в палатках, стараясь сохранить тепло, и пили невероятное количество чая и кофе, бульона и лимонада; потом я достал сёмги, печенья и фруктов, и мы заставили себя немного поесть, хотя никто не был голоден. И все это время я прислушивался к хлеставшему по палаткам ветру. Он дул то сильнее, усиливая моё беспокойство, то слабее, успокаивая меня. То и дело я выбирался наружу и стоял на ветру, на морозе, глядя на высившуюся впереди часть горы.Настала вторая ночь, а погода все ухудшалась. Мы лежали в спальных мешках, тесно прижавшись друг к другу и дыша «ночным кислородом», а англичане проглотили снотворные пилюли. Я прислушивался к ветру и думал: «Он должен прекратиться. Он должен прекратиться, чтобы мы завтра могли пойти вверх. Семь раз я ходил на Эверест. Я люблю Эверест. Но семь раз должно быть достаточно. Отсюда мы должны дойти до вершины. На этот раз победа будет за нами. Теперь или никогда…»Прошёл ещё час, за ним другой. Медленно, страшно медленно тянулось время. Я вздремнул, проснулся, снова вздремнул. В полусне мой мозг продолжал работать… «Сколько людей погибло на Эвересте! — думал я. — Как на поле сражения. Но в один прекрасный день человек должен победить. И когда он победит…» Мысли летели дальше. Мне вспомнился профессор Туччи, как он обещал познакомить меня с Неру. Если я теперь дойду до вершины, это может и в самом деле осуществиться. Потом я подумал о Соло Кхумбу, о моем старом доме, об отце и матери. Подумал об их вере в бога, как они молились за меня, и решил сам помолиться богу и Эвересту. Тут мысли смешались, на смену им пришли сны. Снились мне яки, резвящиеся на пастбище, потом большая белая лошадь. У нас считается, что это хорошо — видеть во сне животных, и вот они явились мне во сне. А где-то за яками и лошадью маячило ещё видение — что-то высокое, белое, достающее до самого неба… 18 МЕЧТА СТАНОВИТСЯ ЯВЬЮ
28 мая… В этот день мы с Ламбером сделали последний бросок, пробились от нашего верхнего лагеря на гребне так высоко, как только могли. Теперь мы с Хиллари находились одним дневным переходом ниже, опаздывая на один день против прошлогоднего — ровно один год спустя.На рассвете ветер все ещё дул, но к восьми часам стих. Мы поглядели друг на друга и кивнули разом — надо попытаться.Однако в течение ночи случилась неприятная вещь: заболел Пемба, притом настолько, что было ясно — он не сможет участвовать в штурме. Накануне вышел из строя Анг Темпа, один из троих, назначенных сопровождать нас до лагеря IX, теперь Пемба. От первоначально намеченного отряда оставался один Анг Ньима. Это означало, что остальным придется нести большую поклажу, которая замедлит наше движение, сделает его ещё труднее. Но делать было нечего. Чуть раньше девяти вышли в путь Лоу, Грегори и Анг Ньима. Каждый нёс около двадцати килограммов да ещё кислородный аппарат. Примерно час спустя начали восхождение и мы с Хиллари, неся груз более двадцати килограммов каждый. Было условлено, что вспомогательный отряд возьмёт на себя тяжёлую и длительную работу — вырубать ступени во льду, так что мы сможем потом идти за ними следом нормальной скоростью, не утомляясь. Или, точнее, не слишком утомляясь.Мы прошли между промёрзшими скалами седла. Затем ступили на снежный склон, за которым следовал длинный кулуар, ведущий в сторону юго-восточного гребня. Удобные ступени, подготовленные другими, значительно облегчили нам подъем, и, подойдя около полудня к подножью гребня, мы догнали их. Чуть выше и в стороне виднелось несколько шестов и обрывки брезента — здесь был когда-то наш с Ламбером верхний лагерь. Воспоминания нахлынули на меня… Мы немедленно двинулись дальше и ступили на гребень. Здесь было довольно круто, однако не слишком узко, скала служила достаточно надёжной опорой, если только не забывать о покрывающем её рыхлом снеге. Примерно пятьюдесятью метрами выше старого швейцарского лагеря мы достигли высшей точки, до которой дошли за два дня до этого полковник Хант и Да Намгьял; здесь для нас лежали на снегу палатка, продукты и кислородные баллоны. Все это мы навьючили на себя в дополнение к уже имевшемуся грузу. Теперь мы несли немногим меньше тридцати килограммов.Гребень стал круче, и мы двигались очень медленно. Потом начался глубокий снег, и пришлось снова вырубать ступени. Большую часть времени это делал Лоу, мерно взмахивая ледорубом впереди нас, следовавших за ним по пятам. Около двух часов пополудни мы все заметно устали и решили искать место для лагеря. Мне вспомнилось местечко, которое мы с Ламбером приметили год назад, собираясь разбить там свой последний лагерь, если пойдём ещё раз на вершину; однако оно было все ещё скрыто где-то наверху, а на пути к нему не было такого места, где бы устояла палатка. И мы двинулись дальше. Теперь уже впереди шёл я — сначала все также по гребню, потом налево, через крутой снежный склон к намеченной мною точке.— Эй, куда ты ведёшь нас? — спросили Лоу и Грегори. — Нам уже вниз пора.— Осталось совсем немного, — ответил я. — Ещё пять минут.Мы шли дальше, а я все не мог найти своё место и только твердил:— Ещё пять минут… только пять минут.— Да сколько же всего будет этих пятиминуток? — воскликнул недовольно Анг Ньима.Наконец мы дошли. На снегу пониже оголённого гребня, под прикрытием большой скалы, имелась небольшая сравнительно ровная площадка, на которой мы и сбросили свои грузы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85