Жил этот необыкновенный город только летом, когда вёлся промысел, а зимой население покидало его. На плоском низменном берегу юго-восточной части острова некогда стояли товарные склады, жилые дома, сараи, мастерские, кузницы, трактиры, игорные притоны и даже церковь. С началом промысла все они оживали. Здесь, на 80-м градусе северной широты, высаживались тысячи голландских китобоев, рыбаков, салотопов, грузчиков, зверобоев, купцов и приказчиков.
Хищничество привело к тому, что киты начали постепенно исчезать в водах Шпицбергена. Промысел их заметно стал уменьшаться. Исследователи полагают, что Смеренбург вынужден был прекратить своё существование уже через пятьдесят лет.
Первое известное описание Шпицбергена сделал в 1761 году гамбургский естествоиспытатель и судовой врач китобойной экспедиции Филипп Мартенс, который посетил значительную часть западного побережья архипелага. В 1761 году учёный побывал на том месте, где находился Смеренбург, и засвидетельствовал в своей книге, что этот город давно уже покинут людьми и разрушается безжалостным временем.
У европейцев надолго пропал интерес к архипелагу. Поморы хотя и не промышляли китов, но продолжали ходить сюда часто. Как и раньше, их занимала главным образом добыча моржа, а также тюленя, белухи, медведя, песца и оленя, сбор гагачьего пуха.
Наибольший интерес поморы проявили к Груманту в начале XVII века. В то время специально перевели на русский язык голландскую работу под названием «Историческое описание края Спитзберга, его первое издание, положение, натура, звериё и прочая оказующее». Это интересное описание вошло в так называемые хронографы — памятники древней письменности, содержавшие историческую хронику.
Есть все основания полагать, что именно в то время как раз и возникли на Шпицбергене первые постоянные промыслы поморов. В отличие от голландцев и англичан, посещавших архипелаг только летом, они часто оставались здесь и на зиму. В XVII-XVIII веках русские промышленники были единственными круглогодичными обитателями Груманта.
Как правило, поморы высаживались на острова летом, когда позволяли навигационные условия, а через год за зверобоями и их богатой добычей приходили из Поморья небольшие промысловые суда. Иногда же охота шла настолько успешно, что промышленники возвращались домой в то же лето. Но нередко случалось, что они вынуждены были оставаться на острове два года и более. Поморы обычно старались захватить с материка припасы на долгое время. Провиант промышленников состоял из ржаной и ячменной муки, разных круп, толокна, мёда, растительного и животного масла, солёной трески, небольшого количества солёной говядины, топлёного молока в бочках, сосновых шишек, морошки. Морошка и молоко считались самыми лучшими средствами от цинги.
Усиление деятельности поморов на Груманте с первой половины XVII века связано помимо ряда причин ещё и с тем, что царь Михаил Фёдорович издал в 1620 году указ, который запрещал беломорцам и другим жителям Поморья ходить на восток, к устьям Оби и Енисея. Это обстоятельство вынудило поморов устремить свой взор на более далёкий западный Север. Развитию промыслов на Шпицбергене никто помешать не мог: сборщики пошлин туда не ездили.
В те времена на архипелаге имелось достаточно большое количество русских изб и хижин, удалённых друг от друга в среднем километров на двадцать, что давало возможность добираться от одного дома к другому за несколько часов. Несомненно, это говорит о значительном масштабе освоения поморами Груманта.
Каким же надо было обладать мужеством, терпением, выдержкой, умением и силой, чтобы преодолевать многочисленные опасности, грозившие груманланам буквально каждую минуту их пребывания на архипелаге.
Часто зимовки заканчивались трагически — сказывалось влияние плохого или недостаточного питания, тяжёлого климата и связанной с этим страшной болезни — цинги. Длинная полярная ночь с её многодневными ветрами и метелями, сбивающими человека с ног, морозами, студившими кровь, бесспорно, ослабляла организм, подтачивала его здоровье. Не случайно у груманланов были популярны песни вроде:
Ты, Грумант-батюшка, страшён,
Весь горами обвешён,
Кругом льдами обнесён,
На тебе нам жить опасно,
Не пришла бы смерть напрасно…
Чтобы не поддаться коварной болезни, возникавшей обычно при отсутствии в пище витаминов и сопровождавшейся слабостью и кровоточивостью дёсен, мужественные груманланы старались проводить долгие тёмные вечера и дни в весьма интенсивной работе. То они ходили проверять расставленные капканы и часто вытаскивали из примитивных ловушек белых и голубых песцов, то вязали рыболовные сети или верёвки, то выделывали шкуры белых медведей и нерп, то шили себе верхнюю меховую одежду из оленьих шкур, то мастерили что-нибудь из принесённого морем дерева — плавника — или коротали время за пошивом обуви. У промышленников практиковалась даже такая оригинальная борьба с навязчивым сном, как вязание узлов на верёвках и их развязывание, а также спарывание с овчинных полушубков заплат и нашивание их заново…
Свои плавания груманланы совершали на небольших парусных судах — ладьях (лодьях). Их команда состояла примерно из двадцати человек, которых возглавлял опытный мореход — кормщик. Как правило, выходили в море с началом очередной навигации — в конце весны или начале лета. Промышленники отправлялись на Грумант и Новую Землю из Архангельска, Онеги, Кеми, Колы, Мезени…
Известно, что мезенские моряки очень часто ходили на Грумант, сначала посетив Новую Землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85