А здесь при виде полиции приходится каждый раз улыбаться им так радостно, словно встретил лучшего друга и одновременно вспомнил хороший анекдот — иначе того и гляди повяжут. (Еще можно с умным видом читать книжку — интеллигентов обычно не шмонают).
Если у немцев страсть к порядку и аккуратности воспринимается, как забавное чудачество, то у австрийцев это начинает здорово раздражать. Один раз, когда я ночевал на чердаке ратуши, как раз под моим окошком сломался светофор. Была глубокая ночь, и машины проезжали по улице примерно раз в полчаса. Тем не менее пешеходы не только останавливались на красный свет, но и ждали по десять-двадцать минут, прежде чем соображали, что здесь что-то не так. Некоторые так и не решались перейти и шли в обход. Говорят, одна местная старушка в такой ситуации простояла семь часов и попала в больницу с нервным истощением.
Один раз мне приходилось наблюдать аналогичную картину в маленьком закавказском городке. Старенький «жигуленок» простоял под сломанным светофором ровно две минуты, после чего шофер вынул автомат, дал очередь по красной лампочке и спокойно поехал дальше. Пусть я дикий азиат, но такая модель поведения мне как-то ближе.
Совершенно непонятно, как мог в такой стране родиться Моцарт. Но он там родился, и за это можно все простить Австрии, даже Гитлера. Потому что, не будь Гитлера, был бы кто-нибудь другой, а Моцарта никто бы не заменил.
На банкноте в 50 шиллингов портрет Фрейда — жаль было разменивать.
В общем, Австрия мне не понравилась. Что касается Альп, то даже самые красивые уголки не идут в сравнение с Кавказом. Я посмотрел Зальцбург и Вену (роскошные города, но после Венеции уже не производят впечатления — даже собор св. Стефана, которому все же далеко до К„льнского). Потом сел на электричку в Братиславу, надеясь через два часа быть в Словакии.
Черта с два! Меня сняли с поезда, потому что у меня не было визы Австрии
— т. е. страны, из которой я пытался уехать! Напрасно я объяснял, что меня случайно завез сюда шофер грузовика, не говоривший по-английски. С меня потребовали уплатить штраф — пятьдесят долларов.
У меня было около шестидесяти — двадцать в кармане и сорок в спальном мешке. При обыске пограничники нашли только двадцать, остальное не сумели. А взять они имели право только положенные пятьдесят.
— Не может быть, чтобы ты ездил по Европе с двадцатью баксами, — заявили они. — Посиди в камере, может, сознаешься, где деньги.
И они посадили меня к двум похожим на сморчки туркам, которые бегали кругами по камере, потому что им нужна была доза. К ночи у обоих началась ломка — в общем, было весело. Хорошо еще, что я был в тяжелых турботинках.
Естественно, я не раскололся, и утром они отвезли меня на словацкую границу.
— Вон словацкий КПП, — сказали они. — Пройдешь — твое счастье, вернешься — опять посадим.
К шлагбауму выстроилась длинная очередь грузовиков, за которыми я прошел, никем не замеченный. Подозреваю, впрочем, что меня впустили бы и просто так. Никогда не думал, что буду так радоваться возвращению из-за Железного Занавеса! Отойдя метров на триста, я голоснул грузовик (в Словакии с этим вообще просто — автострад нет, и народ попроще). Он шел как раз туда, куда мне надо было — в Татры. Позавтракав в Братиславе, мы весело покатили на восток.
Если Чехия выглядит совершенно западной страной, то Словакия очень похожа на Совок, особенно на Закарпатье. Только поля здесь буквально усеяны пасущимися фазанами, серыми куропатками и здоровенными откормленными зайцами-русаками.
Переночевав у гостеприимного шофера, я на следующее утро добрался до Высоких Татр. Это небольшой (меньше 30 км в длину), но довольно красивый хребтик, к сожалению, слишком освоенный — все склоны в горнолыжных трассах, и даже на самую высокую вершину ведет канатная дорога. Хотя уже начало марта, в Европе только сейчас началась настоящая зима — в горных лесах по колено снега, так что особенно не погуляешь. К тому же у меня здорово гудела голова от выпитой предыдущим вечером паленки — местной фруктовой водки. Она очень хорошего качества, и обычно похмелья от нее не бывает, но уж очень много пришлось выпить.
Низкие Татры мне понравились больше. Они почти нигде не поднимаются выше границы леса, но зато не так освоены. Тут сохранились густые леса — внизу дубовые и буковые, выше еловые и пихтовые, кое-где с европейской лиственницей и кедровой сосной. Конечно, и здесь проложена густая сеть тропинок, испещренных цветными метками маршрутов, но по крайней мере не всегда слышны голоса туристов — уже неплохо.
Все-таки это большое счастье — родиться в Москве, где всего в сотне километров уже почти тайга, а дальше — вся наша дурацкая страна с ее лесами, горами и пустынями (степей уже практически нет). Для жителей Европы ближайший по-настоящему дикий лес — в Северной Швеции.
Я познакомился с туристами из ЮАР, которые заранее забронировали себе номера в отеле маленького поселка Рожнява, на населенном в основном венграми юге Словакии. Один из номеров им не понадобися, так что они отдали его мне. Это была двойная удача: в ящике стола кто-то забыл коробку макарон, а в холодильнике — яйца и ветчину. Так что в отеле я остановился на несколько дней, и, пользуясь солнечной погодой с оттепелью, облазил южную часть Низких Татр с ее скалами, водопадами, красивейшими пещерами: Арагонитовой, Черной и прочими.
Самая же большая пещера этого района, называющегося Словенский Карст (словаки называют свою страну Словения, что приводит к большой путанице, тем более, что жители югославской Словении не подозревают о «тезках») — знаменитая Яскиня-Домница.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12