И я давал, давал все без отказа,
хотя и начинал понимать уже непоправимость совершаемого. Но вся
беда была в том, что я не находил разумных аргументов для отказа.
Мне было не жалко подарить ему хоть всю Вселенную - я считал мир,
в котором он обитает, существующим лишь в моем сознании, считал,
что получаемое им возникает из ничего, из пустоты, из моего
воображения, что оно бесплотно и бестелесно, как и мысль, его
породившая. Когда же я понял, что это совсем не так, было уже
поздно.
Но сначала он исчез, растворился в мире, порожденном моими
сновидениями, и я сам, засыпая, переносился в этот мир, так
похожий внешне на мир моей реальности, становился на время
полноправным его жителем, как и все те миллионы людей, которых
помимо моей воли перенесли туда желания дрянного человечишки. Так
же, как и они, я жил в этом мире - ел, пил, работал, развлекался,
я даже умудрялся спать в этом мире моих сновидений - но никогда
при этом не терял ощущения нереальности, неправильности всего
своего окружения. А мир этот, уже неосознанно для меня самого,
все более разрастался, пока не сделался в конце концов
действительно бесконечным.
И вот только тогда, проснувшись однажды в своем прежнем,
реальном мире, я понял, что же происходит. Это только казалось,
что мои уступки дрянному человечишке никому и ничего не стоили,
что они существовали лишь в моем воображении. Нет, каким-то
непостижимым образом через сознание мое мой прежний реальный,
обжитой мир сначала понемногу, а потом все большими частями
перекачивался в мир дрянного человечишки, в мир, порожденный его
никчемной душонкой с ее никчемными желаниями. Проснувшись как-то
утром, я вдруг осознал, чо уже давно в реальном своем мире не
видел настоящего солнца и настоящего неба - низкие тучи нависли
над постаревшим и обветшавшим городом, и с каждым днем сквозь них
пробивалось все меньше света. Я смотрел вокруг себя и не узнавал
своего города, не узнавал людей, которые населяли его, и даже дом
мой, такой привычный и надежный, показался мне вдруг чужим,
холодным и неуютным. Я оглядывался вокруг и видел на всем печать
ветхости и запустения - так, будто все окружавшее меня за
короткий срок съежилось и безмерно постарело. Узкие и плохо
освещенные улицы под низким серым небом, старые дребезжащие
автомобили, бедно одетые изможденные люди, прижимающиеся к стенам
домов - нет, все это было чужим и незнакомым, все это не было
родным моим миром!
И тогда пришло озарение. Я все понял - но я ничего уже не мог
исправить. Ничего.
Ночью я вновь оказался в мире моих сновидений, и на какое-то
время мне даже удалось убедить себя самого в том, что все
происшедшее со мной - лишь проявление безумия, что мир тот -
самый настоящий, реальный мир, существовавший всегда, прочный и
неизменный, и его не следует пугаться, что я просто запутался в
своих странствиях между сном и реальностью, перепутал
действительность и вымысел.
Но нет! Мир этот не был, не мог быть реальным: ведь все в нем
носило на себе печать ничтожной душонки дрянного человечишки. Не
может быть реальным мир, где глупость и ничтожество торжествуют
над разумом, где подлость и предательство приносят прибыль, а
благородство и честность - одни лишь убытки. Не может быть
реальным мир, где самые возвышенные устремления благородного духа
неизменно оборачиваются гнусными помыслами дрянного человечишки,
подлого, никчемного, неспособного самостоятельно создать хоть
что-то даже для поддержания своего же собственного существования
и тем не менее всегда, неизменно одерживающего победу. Такой мир
не может быть реальным, потому что он изначально обречен на
гибель.
Поняв все это, я попытался бежать оттуда. Но было уже поздно.
Мира моей реальности больше не существовало. Проснувшись, я увидел
лишь мрак, тлен, холод и запустение. И ни единой живой души
вокруг. Я странствовал по этому погибшему миру, пытаясь найти в
нем хоть кого-то, с кем можно было бы разделить скорбь от утраты -
но напрасно. Все, все кануло в мир дрянного человечишки, чтобы
жить по изобретенным им законам, чтобы существовать неизвестно во
имя чего, подавляя в душах своих благие порывы, ибо вовсе не от
них зависит там успех в жизни. И именно я, моя слабость и
неспособность противостоять желаниям ничтожного духа, пришедшего
ко мне в сновидениях, послужили тому причиной. Так мелкие уступки
способны творить великое зло.
Долгие часы, а быть может и дни странствовал я по жалким
останкам моего былого мира, изо всех сил стараясь не заснуть,
потому что это было единственным способом удержаться в былой
своей реальности. Но силы человеческие имеют предел, и я даже не
заметил, как снова очутился здесь, в этой новой реальности из
моего кошмара, которая недостойна того, чтобы существовать.
С тех пор я все пытаюсь проснуться.

1 2 3 4