Возможно, в момент штурма он оказался в поселке и погиб
вместе с остальными. Возможно, он ушел из поселка раньше и остался жив.
Возможно, вот сейчас, только что он стоял рядом со мной, говорил на нашем
совете, или же он лежит в палатке с ранеными и не может уснуть от боли.
Все теперь возможно, и никому на планете нельзя безоговорочно верить.
Потому что директива об очистке Сэлха - это серьезная вещь. Служба Контроля
работает эффективно, и у Метрополии хватит сил на то, чтобы выполнить эту
директитву, даже если придется ослабить другие участки. Сэлх - слишком
малозначительный мир для повстанцев, чтобы был смысл бороться за него. Нас
никто не станет защищать. Нас просто уничтожат и через некоторое время
вновь откроют планету для колонизации.
"Нас" - потому что я тоже теперь обречен. Даже больше, чем остальные.
Потому что я предал Метрополию.
Тот день, двенадцатого эланга, был поворотным днем в истории Сэлха.
Возможно, когда-нибудь, если жители планеты сумеют уцелеть, его можно будет
принять за начало отсчета новой эры.
Тот день оказался поворотным и в моей судьбе.
Я шел к Станции очень долго, не меньше часа. После первых же шагов дала о
себе знать боль в колене, а потом заломило все тело. Защитная форма вещь,
конечно, хорошая, но это не скафандр третьей категории. И будь я метров на
триста ближе к эпицентру, мне переломало бы взрывной волной все ребра. Будь
я ближе еще на сотню метров, и меня не спасло бы уже ничего.
Несколько раз на пути я падал, вставал и снова падал. Лежал несколько
минут, потом снова вставал и шел дальше. Потом зарядил дождь, и ветер
усилился, и все вокруг было застлано дымом, и некоторое время я даже думал,
что потерял направление, но все же крался вперед и вперед, ориентируясь
скорее не по виду местности - ничего вокруг узнать было невозможно - а по
интуиции. И вышел на тропу, что вела наверх, к Станции. На то, что когда-то
было тропой.
Я вполз на четвереньках и так и лег около двери. Но автоматы знали, что
надо делать, и через четверть часа дезактивация была завершена и открылась
дверь во внутренние помещения. Я не заметил ничего необычного. Я вообще
ничего не заметил - мне было не до того. Я кое-как, через силу стянул с
себя защитную форму, доплелся до своей койки и свалился на нее. Мне стоило
больших усилий тут же не провалиться в небытие, потому что это могло
означать смерть. Наощупь я открыл стенную панель у изголовья, нащупал в
аптечке дезактивант и налепил его на левое плечо. И только после этого
потерял сознание.
Двое суток я был очень болен. Но на третьи сутки сумел встать и шатаясь
вышел к главному пульту. Только там я заметил, что на Станции кто-то
побывал. Он не оставил никаких следов - ни личных вещей, ни записей в
журнале. Он просто вышел на связь с Метрополией и открытым текстом сообщил
о конфликте. Через сутки он получил директиву об очистке Сэлха и ушел со
Станции.
Он мог быть любым из нас.
Я смог покинуть Станцию через четыре дня - уходить раньше было неразумно.
Три дня пробирался лесами к ферме Диайка, гдке размещался штаб Румбо перед
штурмом поселка. И не нашел там никого. Лагерь, в котором жили и обучались
те, кто готовился к штурму, оказался пустым. Я не нашел там ничего - ни
провизии, ни оружия. Правда, на острове трудно умереть от голода, но мне
необходимо было добраться до Континента, поскольку только там я мог
рассчитывать на спасение.
Я встретил людей лишь на четвертый день скитаний, на ферме Куаолинга. Дом
был разрушен, но на другом конце поля стояло небольшое строение из-за
которого тянулась вверх струйка дыма. Минуть пять я стоял на опушке,
наблюдая за ним, но люлди, если они там и были, находились с другой стороны
строения. На всякий случай я повесил свое оружие на сук росшего на опушке
дерева и не спеша пошел к строению прямо по посадкам Гла-У, инстинктивно
стараясь не наступать на молодые растения, хотя теперь в этом не было
никакого смысла. Сразу же на другой стороне поля послышалось недовольное
верещание кибера-культиватора, но приближаться ко мне он не стал. А из-за
угла строения вышла молодая женщина с карабином в руках.
Я узнал ее еще издали. Это была Ньяра, жена Куалинга. Теперь вдова. Она
меня тоже узнала и медленно опустила карабин, смотрела, как я иду через
поле. Стояла удивительная тишина, только кибер-культиватор заливался
вдалеке недовольными трелями и не замолк даже тогда, когда я ступил на
ровную землю перед строениенм.
- Ты бы хоть выключила его, что-ли, - сказал я, подходя к Ньяре.
- Пусть верещит. Все не так тоскливо, - сказала она. Потом спросила: - Ты
из поселка?
- Да.
- Ну ми что там?
- А там ничего больше нет. Только Станция одна и осталась.
- А чего же ты ушел?
- Долго объяснять. Потом.
- Есть хочешь?
- Да.
- Ну пошли, покормлю.
Она повернулась и скрылась за углом строения. Я пошел следом. На
вытоптанной площадке был сооружен очаг из кирпичей, в нем горел костер, над
костром висело на палке два котелка.
- Ты одна? - спросил я, подходя к очагу. Она нагнулась над огнем, сдвинула
крышку с одного из котелков и помешала варево. Ответила не сразу:
- Нет. Ребятишки где-то бегают.
- Здоровы?
- А чего им сделается? Облако-то на юг ушло. Ты садись вон на бревно, тебя
же ветром шатает.
Я сел, снял защитный шлем и положил его на землю у ног. Наверное, я
действительно неважно выглядел - за трое суток с дезактивантом я потерял
килограммов пятнадцать, а это тяжело даже для здорового. Но зато я был жив.
- Так и жили все время?
- Так и жили. Куда нам деваться-то? Как дом пожгли, мы сюда вот
перебрались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57