- но не смог выдержать и минуты этой борьбы. Я
почувствовал, что сердце мое бьется на пределе, дыхание стеснено, голова
кружится и, понимая, что долго мне этого не выдержать, усилием воли отвел
глаза, повернулся на нетвердых ногах и зашагал к выходу из зала.
Анно нагнал меня у двери, взял за локоть. Несколько минут мы простояли
молча, глядя назад. Дьявол отсюда виден не был, но теперь, после его
взгляда, все остальные картины поблекли, висели на стенах нелепыми
разноцветными пятнами с размытыми очертаниями. Мимо нас прошел, гремя
ключами, сторож, подошел к электрическому щитку и стал гасить свет в зале.
- Хочешь почитать книгу отзывов?- спросил Анно напряженным,
неестественным голосом.
- Нет. В другой раз. Потом. Завтра.
- Ты, похоже, не ожидал этого.
- Не ожидал...
Я сам говорил каким-то чужим голосом, слова звучали странно и незнакомо.
Мы вышли из зала. За нами, погасив лампу у входа, вышел сторож
и начал запирать двери. Полутемной лестницей мы спустились вниз
и вышли на улицу.
- Куда поедем?- спросил Анно.
- Домой.
Мы сели в машину. Анно достал свою трубку, сунул ее в рот, молчал, не
заводя мотора. Я не торопил его, мне было все равно.
- Знаешь,- сказал он,- Народа с каждым днем все больше. Сегодня
особенно...
Он замолчал, поняв, что говорит не о том. Потом спросил:
- Как ты написал его?
- Не помню точно... Не помню. День какой-то гнусный был. Ничего не
получалось. Все валилось из рук. Работать не хотелось. Выходить никуда не
хотелось. Дождь со снегом, слякоть, холод. Ветер. Отопление еще
отключили... Пошел в мастерскую и давай малевать. Потом увидел, что ерунда
получается, бросил. Хотел закрасить, да все руки не доходили. Ты же видел,
что он не закончен. Так, намечен - и все.
- Только взгляд...
- Да не писал я этого взгляда! Не писал! Не знаю я, откуда он взялся!
Мы молчали. Было тихо, лишь изредка проезжали машины. Почти совсем уже
стемнело, и все вокруг в этой темноте казалось пустым и заброшенным.
Прохожих почти не было, и не верилось, что днем у входа в этот маленький
окраинный клуб толпится народ, желая попасть на выставку.
- Может, снимем его?- спросил я.
- Как его теперь снимешь? И почему? Потому что нам в головы лезет всякая
чушь, когда мы заглядываем ему в глаза? Так это ведь не картина виновата.
Это нам самим, пожалуй, следует к психиатру обратиться. Тьфу, мистика
какая-то,- он отвернулся к окну, немного помолчал. Затем, не поворачиваясь,
стал говорить как бы сам с собой,- Ведь каждый день к нему, проклятому,
подхожу, каждый день торчу перед ним по полчаса. Не хочу идти, боюсь идти,
а иду. Он же мне душу каждый день наизнанку выворачивает, он же залезает
туда своим взглядом и выкапывает всякую мерзость, о которой я раньше и
понятия не имел! И так он делает с каждым, кто на него смотрит. И чем
дольше смотришь, тем страшнее становится. Ты-то этого еще не почувствовал,-
повернулся он ко мне,- Ты-то сегодня перед ним, почитай, в первый раз
стоял...
Он завел мотор, тронул машину.
До самого дома мы с ним больше не разговаривали. Но всю дорогу думали об
одном и том же. Да и о чем еще могли мы думать?
- Ладно,- сказал он, остановившись у подъезда,- Иди, отдыхай. Утром все
предстанет в другом свете. Напридумывали мы тут всякого да сами же и
поверили. Как дети...- он усмехнулся.
Я ответил ему слабой улыбкой, пожал руку и вылез из машины. На пороге я
оглянулся. Он махнул рукой и тронул машину.
* * *
Дома был Дьявол.
Я видел его повсюду.
Он смотрел на меня из темного окна, из зеркала, из темноты дверного
проема.
Я отводил от него взгляд лишь для того, чтобы через мгновение снова
встретиться с ним взглядом где-то еще. Я хотел лечь спать и забыться, но
сон не шел. Стоило лишь закрыть глаза, как Дьявол вновь оказывался передо
мною. Я включил телевизор, но передачи уже закончились. Я поставил
пластинку, но музыка била по нервам, я не выдержал и минуты. Тогда я оделся
и вышел в мастерскую.
Но в мастерской было пусто и неприветливо. Не было привычных картин на
стенах, не у кого было попросить помощи и поддержки. Лишь несколько эскизов
стояло на полу вдоль дальней от двери стены, да одна незаконченая картина
лежала на подрамнике. Я посмотрел на них, осмотрел их все по очереди,
попытался сосредоточиться на том, что они изображали, но не смог этого
сделать. Дьявол преследовал меня повсюду.
Что, что такое скрыто в этой картине? Как мог я написать ее? Я подошел к
шкафу, досстал с полки стопку рисунков, стал бегло просматривать их, бросая
на пол один за другим. Не то, не то, все не то! Я видел перед собой
Дьявола, и он был совсем другим, он был гораздо живее, объемнее,
совершеннее всех этих рисунков, хотя тоже был создан на одном дыхании, без
особенной затраты жизненных и духовных сил. Откуда же тогда взялись в той
картине глубина и объемность? Откуда взялось его такое живое и пугающее
выражение лица, откуда это ощущение, что смотришь не на картину, что там,
за рамой, ее окружающей, стоит настоящий Дьявол, живой, коварный и злой,
который ждет лишь мгновения, когда ты отвернешься, чтобы выйти наружу и
пойти бродить по свету? Я не писал его таким. Я не придавал его глазам
этого зловещего блеска, этой силы и власти. Я не мог, просто не мог сделать
его таким живым! Я бездарь и недоучка в сравнении с тем, кто сумел бы это
сделать. Ни одна из моих картин даже отдаленно не приближается по силе
своего воздействия к этому уровню.
Так как же тогда, черт подери, смог я написать его?!
Это же черт знает что, думал я, глядя в пустоту перед собою невидящими
глазами, это же черт знает что.
1 2 3 4 5 6