… Фашистский политический телесный канон реализовался в эстетике и искусстве (Hinz, 1974; Wolbert, 1982; Taylor and van der Will, 1991). Согласно принципам нацистской эстетики, нагота выражает не только мускульную силу, но также силу духа и воли. Однако критерии мужской и женской красоты различны. Достойный изображения мужчина должен быть высоким, стройным, широкоплечим и узкобедрым, а его тело — безволосым, гладким, загорелым, без выраженных индивидуальных черт. Каждое напряжение мышц, каждый вздох, каждая выпуклость мужского тела — средства передачи внутренней энергии, жизненной силы, духовных и волевых возможностей. В образах женщин, напротив, подчеркиваются сексуальные свойства, от которых зависит репродуктивность”.
С этой женственностью не все однозначно. Германская женственность, конечно, требовала подчеркивания репродуктивности. Следовательно, демонстрации сугубо сексуально привлекательных черт женского тела. И, вроде бы, это делалось. Но, с другой стороны, женское начало было чем-то противоположным мужскому образцу как воплотителю идеи Рейха. Кто противостоял расовой чистоте и гармонии? Больные, увечные, уроды, отклоненцы-гомосеки. Евреи. Причем нацистская идеология сближала все эти негативы с женским началом. Наверняка, не с арийским женским, а так, “вообще”.
Тот же Игорь Кон пишет:
“Главными антиподами воинствующей маскулинности считались женственность и гомосексуальность — эти свойства автоматически приписывались всем врагам и противникам фашистского режима. В принципе в этом не было ничего неожиданного. Арийскую мужественность противопоставляли еврейской женственности уже в Средние века. Итальянский астролог Чекко Асколи в ХIV в. даже писал, что после распятия Христа все еврейские мужчины обречены на менструации. Иногда еврейскую «женственность» связывали с обрезанием. Медики ХIХ в. приписывали евреям, как и женщинам, повышенную склонность к истерии и гомосексуальности. Отождествление женственности, гомосексуальности и еврейства характерно и для некоторых «самокритичных» интеллектуалов, которые, как Отто Вейнингер и Марсель Пруст, никак не могли принять собственную гомосексуальность и еврейское происхождение. Тема взаимосвязи женственности, еврейства и гомосексуальности сильно волновала и Фрейда (Gilman, 1991; Boyarin, 1997). Гитлеровцы просто довели противопоставление арийской маскулинности и еврейской фемининности до логического конца. В нацистской прессе, антропологии и изобразительном искусстве все «неарийские» мужчины, особенно евреи, изображаются уродливыми. Да и как может быть иначе, если все они — обреченные на гибель дегенераты и человеконенавистники””.
Иначе говоря, согласно эстетике нацизма женственность присуща евреям, врагам, уродам и гомосексуалистам. Ощущая ее, наиболее сознательные из них кончают с собой, как то сделал Отто Вайнингер, не вынеся более своего женоподобного еврейского вида, что вызвало одобрение нацистов. Тем, которые сами сообразить не могли, что с их гомо-жено-еврейским подобием жить не рекомендуется, следовало помочь. Падающего толкни — этому и Ницше учил.
Вообще с этой обнаженной натурой в нацизме замечается некая несообразность.
Обнаженное тело — это отлично! Все дефекты строения видны. Легко производить отбраковку контингента. Обнаженное тело тяготеет к сексу, а здоровый секс весьма полезен для партийного дела. Гитлер прямо указывал (не публично), что в местностях, в которых наблюдается избыток представительниц “Союза немецких девушек” следует расквартировывать элитные эсесовские части, отчего произойдет резкое увеличение первосортного арийского приплода и дело распространения расы господ на земле упрочится.
Но, с другой стороны, всякий нудизм был строго запрещен. Никаких откровенных пляжей. Появление где-либо голым было приравнено к гомосексуальным актам и за одно это можно было бы оказаться в концлагере.
А вот нагие брутальные скульптуры в парках, на площадях, музеях — это то, что нужно. Ибо то были уже и не тела, а символы. Они были не сексуальны или эротичны, но олицетворяли идеи: мощь Рейха, его силу, военную доблесть, мужское товарищество, дисциплину, преданность учению и лично фюреру.
Сусанна Зонтаг (Susan Sontag), скончавшаяся 28 декабря 2004 года писательница, культуролог, в каком смысле конкурентка Рифеншталь (Зонтаг была режиссером 4-х фильмов, но в продолжительности жизни соревнование начисто проиграла — умерла в 71 год) и одна из наиболее ее резких критиков, писала о нацистской “мужественной скульптуре”: «Эта энергия не может разрядиться в любви… Эти мускулистые мужчины — стражники. Они агрессивны и готовы в любой момент нанести удар. Они охраняют Фюрера, Рейх, Народ. Это проекции арийской маскулинности, которая тождественна власти» (http://www.susansontag.com/index.htm).
В общем, нацистская эстетика страдала той же диалектикой, что и пролетарское государство, которое отмирало путем своего усиления. Обнаженная натура, как мужская, так и женская — это прекрасно. Когда она представлена статуями в парках и на площадях. В крайнем случае — в виде станков по производству юных гитлеровцев квексов (был такой известный в то время нацистский фильм “Юный гитлеровец Квекс” режиссера Ганса Штейнгофа).
Но она же, эта нагая натура, преступна, если речь идет о человеческих чувствах, о любви, да пусть даже и просто об эротике-сексуальности. А в видах мускулистых самцов и бедрастых фрау сквозит не столько эротика, сколько пособие по элитному осеменению бычком-третьячком джерсейской породы стада породистых коров из Голландии.
Давайте сравним самые выдающиеся скульптуры нацисткой эпохи с кадрами из второго самого известного фильма Лени Рифеншталь — “Олимпия”.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11