При виде этого у командира полицейских возникли сомнения и он позвонил своему начальнику д-ру Фрику, прося указаний. Фрик ответил: «Поддерживайте порядок на улице».
В Третьем рейхе за свою любовь к порядку на улице он стал имперским министром внутренних дел.Внутри помещения господин в черном сюртуке вспрыгнул на стул, выстрелил в потолок, ворвался через примолкшую толпу на помост и, все еще держа пистолет в руке, прокричал: «Национальная революция началась! Зал занят шестьюстами хорошо вооруженными людьми. Если вы немедленно не успокоетесь, я прикажу установить на галерке пулемет. Рейхсвер и баварская полиция уже идут сюда под знаменем со свастикой».
Потом Гитлер затащил трех озадаченных правителей Баварии, Кара, фон Лоссова и Зейсера в соседнее помещение, и знаменитый военный летчик Геринг с орденом «За заслуги» на шее поднялся на трибуну и заявил, что рядом формируется имперское правительство.«В остальном, — закончил он свое выступление, — вы можете быть довольны, вы получите здесь свое пиво».
Reichsjдgermeister Hermann Gцring (1893 — 1946)
Привезли генерала Людендорфа, полководца первой мировой войны, который давно уже был на стороне Гитлера и Геринга. Он хотел революции, одновременно национальной и социальной. Во время войны он отказался от предложения кайзера возвести его в дворянство.Гитлер распределил посты и зачитал толпе имена, в том числе и только что уведенных: «Глава имперского правительства Гитлер. Командующий национальной армией Людендорф. Министр полиции Зейсер. Задача временного немецкого правительства — всеми силами Баварии и привлеченными силами всех других германских земель выступить в поход на греховный Вавилон — Берлин. Завтра либо в Германии будет немецкое национальное правительство, либо мы будем мертвы».
Все радовались хорошим перспективам, трое господ в соседней комнате услышали новость и пожали руку, протянутую им Гитлером.На следующее утро они приказали стрелять у Фельдхернхалле в тех, кто ночью по приказу Гитлера тысячами прибыл в Мюнхен пешим маршем и на грузовиках. На стенах домов были расклеены объявления: «Заявления, которые были сделаны мной, генералом фон Лоссовом и полковником Зейсером под угрозой револьвера, считать недействительными. Фон Кар, генеральный государственный комиссар».
«Feier des 9. November an der Feldherrnhalle in Mьnchen» by Paul Hermann, 1941
Во главе колонны шли Гитлер и Людендорф, Гитлер с пистолетом в руке. Один человек выскочил вперед: «Не стреляйте! Идет его превосходительство Людендорф!» И тут у Фельдхернхалле прозвучали выстрелы. Четырнадцать национал-социалистов остались лежать мертвыми на Одеонплац. Еще двое погибли в отряде Рема, который был окружен неподалеку баварской полицией. Множество раненых, среди них Геринг с пулевым ранением в нижнюю часть живота и Гитлер с вывихнутой рукой, искали укрытия. Путчистов расстреляли те, кто накануне тоже участвовал в заговоре. Геринг бежал за границу, а Гитлер скрылся на вилле близ Уффинга на озере Штаффельзее. Полиция нашла его, когда за ним ухаживала фрау Ханфштенгль, урожденная Гейне, западная еврейка родом из США.Партия провозгласила, когда десять лет спустя пришла к власти: «Вы пали не напрасно».
И в этом есть доля истины: благодаря этой попытке путча было сохранено единство империи и предотвращен запланированный на ближайшие дни государственный переворот баварских сепаратистов. Живущий сегодня на покое рейхсфюрер молодежи Бальдур фон Шпрах, полуамериканец, который лишь в одиннадцать лет научился немецкому языку, нашел такие немецкие слова: «Пусть в вашу честь воздвигнут храмы, — для нас алтарем останутся ступени Фельдхернхалле».
В начале 1924 г. Гитлер и его путчисты были приговорены к заключению в крепости, но уже накануне Рождества того же года он снова оказался на свободе. Так ужасно строго карали тогда тех, кто с помощью пулеметов хотел отправить нелюбимое правительство к черту или на Восток, — те еще были времена!

Глава 5 «Евреи — это наше несчастье»
Эти слова принадлежат великому историку Трейчке, и Гитлер вдалбливал их в головы, пока последний конюх в беднейшем глухом углу не усваивал, кто виноват в его несчастьях. Но он умалчивал о решении, которое предлагал Трейчке: «Они должны стать немцами без ущерба для их веры и их древних, священных воспоминаний, которые мы все чтим».
В мюнхенском баре «Летучая мышь» — дело было в 1920 году — рядом с только что уволившимся из армии Гитлером сидел за столом приземистый человек, который говорил с сильным венским акцентом и, прихлебывая пиво, рассеяно посматривал маленькими, черными глазками на ягодицы официантки. Это был венгерский еврей, сын богатого торговца шелками, близкий друг поэта Дитриха Эккарта, издателя антисемитского листка «Ауф гут дойч». Эккарт понимал его жаргон, которому он научился в Берлине. Он познакомил Гитлера с этим странным человеком, который поил их пивом и под псевдонимом Требич-Линкольн занимался самой разнообразной деятельностью: сначала он был студентом и изучал иудейскую теологию, потом вдруг стал сектантом-евангелистом и проповедовал в Нью-Йорке, потом священником в Англии, директором нефтяной компании, депутатом палаты общин английского парламента от Либеральной партии и немецким шпионом — все это почти одновременно. Англичане до сих пор считают, что Требич-Линкольн — «единственный иностранный шпион, который был депутатом палаты общин», 31 R. H. Bruce Lockhart, «Als Diplomat, Bankmann und Journalist im Nachkriegseuropa», Deutsche Verlags-Anstalt Stuttgart 1935, S. 109.

насколько им известно. Беседа в баре вертелась вокруг евреев и их целей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63