обходиться исключительно силами собственных служб внутренней безопасности.
Такова мировая практика для всех времен. Ну, а у каких спецслужб больше случаев злоупотреблений, у кого меньше — полностью зависит от качества человеческого материала, от личных нравственно-этических свойств сотрудников спецслужб. Да еще может быть от психологической обстановки, которая сложилась в обществе от состояния деловой этики чиновничества. В нынешней России именно это последнее обстоятельство в наибольшей мере давит и деформирует служебную этику многих сотрудников служб госбезопасности.
В отличие от правоохранительных органов, весьма часто работающих на пределе или за пределом своих штатных возможностей, с изрядными переработками служебного времени, спецслужбы имеют больше возможностей не попадать в экстремальные ситуации, требующие чрезмерного напряжения всех имеющихся ресурсов. Да и с взаимозаменяемостью сотрудников различных подразделений серьезные трудности — как правило, каждый подготовлен только для переноски своего специфического чемодана.
Но в серьезных, особых ситуациях спецслужбы в состоянии провести у себя и тотальную мобилизацию в разумных пределах. А еще лучше получается у них мобилизация ресурсов любых иных профильных возникшей проблеме государственных организаций, корпораций, где обретается достаточно и бывших сотрудников и просто доброжелательно относящихся к службам госбезопасности руководителей.
Таким образом, получается, что, несмотря на все своеобразие, специфику, способность (и стремление) во многом к автономному существованию и развитию, спецслужбы государства остаются, все-таки и прежде всего, инструментом политики, полностью подчиненными ей. Но на этом сложном и весьма специфическом инструменте следует учиться играть, прежде чем начинать выступать на «концертах». Потому и класс исполнения на этих «инструментах» у каждого — свой. Высокий класс — только у виртуозов — политиков, которых никогда не бывает слишком много, чаще — единицы в каждом историческом периоде, эпохе.
Жизнь в серпентарии
Люди, профессионально занятые разведением ядовитых змей в зонах их концентрированного расселения, во имя сохранения своей жизни не должны нарушать правил безопасного поведения. Разумные нормальные люди привыкают блюсти особый режим без каких-либо перенапряжений, опасности воспринимают как естественные условия жизни: в северных широтах людям тоже не придет в голову (в трезвую, по крайней мере) гулять по лютому морозу босиком или вовсе раздетым.
В человеческих сообществах так же рассеяны во множествах зоны особого напряжения в отношениях, где бытуют жестокие неформальные санкции за различные отклонения от неписаных кодексов поведения: передовая военных действий, тюрьмы, военные казармы, отдельные структуры правоохранительных органов, производства биологического, химического оружия, структуры власти и управления, связанные с распределением крупных финансовых потоков, материальных ресурсов, некоторые другие. И люди, дислоцированные в этих социальных лакунах, вполне приноравливаются к особым режимам собственной жизнедеятельности, создают в них целые субкультуры межличностных отношений. Наиболее приспособленные к профессиональным деформациям жизнедеятельности весьма преуспевают.
Зоны соприкосновения спецслужб с политической властью, правоохранительными органами, СМИ, «опекаемыми» социальными группами — тоже характеризуются высочайшим напряжением межличностных отношений самого разнообразного толка. В строгом смысле слова процессом управления со стороны государства собственными спецслужбами это не назовешь. Бесспорно, элементы прямого управления присутствуют в этой сложнейшей системе государственных и общественных отношений: есть и процедуры назначения и смещения главой страны руководителей спецслужб, есть и законы, регулирующие их деятельность, есть и прокурорский надзор. Но эти механизмы относительно спецслужб имеют больше декоративный, нежели действительно регламентирующий характер.
К примеру, процедура назначения руководителя службы госбезопасности внешне выглядит как акт реализации воли и выбора, сделанного лично главой государства, а на деле вполне может быть, что фигура эта президенту жестко навязана теми, кто его самого водрузил соответствующим образом на трон. Частью такой силы может быть и сам претендент на руководство спецслужбой. Многие дворцовые перевороты, скандалы, в результате которых менялись администрации глав государств, инспирировались или организовывались руководителями спецслужб, либо с их активным участием, когда им становилось очевидным намерение «вождя» удалить их с занимаемых постов. Так что в этой связке высших должностных лиц кто кем больше управляет, зависит иногда в гораздо меньшей мере от формальных полномочий, в большей — от личных волевых, интеллектуальных, организационных качеств конкретных людей. Те, кто этого не осознает, постоянно попадают мимо цели, либо неосознанно серьезно рискуют, требуя принять кардинальные управленческие решения против руководства спецслужб: истинный расклад реальных полномочий в связках «президент — руководитель службы охраны», «президент — председатель комитета госбезопасности» знают только они сами. Даже ближайшие соратники могут только более-менее достоверно предполагать. В остроконфликтной ситуации во взаимоотношениях первого должностного лица государства и руководителя дворцовой охраны дело заканчивалось нередко гибелью одного из них (не считая потом и множества приближенных).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170