Состоялись также и несколько встреч с Удовиковым по вопросам служебного характера. Бесед на тему «расстрельного» пистолета я больше с ним не заводил, а Удовиков её откровенно избегал. Лишь однажды я спросил его мнение о возможностях Наумова, в смысле, как бы повел себя Наумов, если бы он располагал информацией о преступной деятельности президентского окружения. Удовиков сказал, что, скорее всего, Наумов не решится говорить о таких вещах президенту, так как это не его, Наумова, ума дело, да и смелости не хватит. Короче говоря, высказался о Наумове как о выскочке и человеке недалеком, при чем довольно жестко и с нотками плохо сдерживаемого раздражения и неприязни. Я в то время ещё не знал, что в кулуарах власти идет жесткая подковерная борьба за кресло министра, и что Удовиков и Наумов являются главными претендентами на этот пост, а соответственно — соперниками. В тот момент их взаимная, мягко говоря, неприязнь друг к другу достигла своего апогея. Поэтому я отнес раздражение Удовикова к фактору обычного переутомления и больше никогда при нем эту тему не поднимал.
А в октябре 2000 года неожиданно для многих сотрудников МВД министром был назначен молодой генерал-майор милиции Наумов Владимир Владимирович, а Удовикова перевели в Совет безопасности, на должность заместителя секретаря. К счастью, Наумов действительно не забыл о данном мне обещании. При первой же возможности, то есть при первой же встрече, состоявшейся вскоре после его назначения, он дал понять, что теперь у него нет препятствий для активизации деятельности по раскрытию преступлений, связанных с похищениями людей.
7 июля 2000 года в аэропорту «Минск-2» при загадочных обстоятельствах был похищен телеоператор телеканала ОРТ Дмитрий Завадский. На этот раз следы похитителей нашли сравнительно быстро, и по подозрению в похищении Завадского был задержан бывший офицер спецподразделения «Алмаз» В.Игнатович, уволенный из МВД по состоянию здоровья. Вместе с ним были арестованы еще двое бывших сотрудников милиции — Гуз и Малик, а так же бывший уголовник Саушкин. Помимо похищения Завадского, Игнатовичу и его банде инкриминировались ёще несколько тяжких преступлений, связанных с убийствами, грабежами, разбоями и вымогательствами. Но основным направлением следствия по делу банды Игнатовича было раскрытие обстоятельств похищения Завадского, поиск его тела и сбор других доказательств. Для этого были задействованы все лучшие милицейские силы города Минска и самого МВД. Причина столь необычного служебного рвения объяснялась очень просто: президент Лукашенко, зная, что Завадского он не «заказывал», публично поклялся найти и покарать виновных в этом злодеянии, надеясь тем самым «отмыться» и от других подозрений. В совокупности с чудесным «воскрешением» Тамары Винниковой успешный розыск и наказание похитителей Завадского вдребезги разбивали версию о причастности Лукашенко к исчезновению политических противников и давали мощный стимул к его реабилитации по этим вопросам. Он вспомнил, что ранее Дмитрий Завадский был его личным телеоператором. И как истинный, благородный отец нации, конечно же, забыл такие мелочи, как двумя годами раньше этого же личного телеоператора он за ничтожный проступок — имитацию перехода неохраняемого участка белорусско-литовской границы — упрятал на несколько месяцев в тюрьму. Тем не менее повод для саморекламы и политической реабилитации был идеальный, и Лукашенко не мог его упустить. Однако он не предполагал, что верные опричники, руководство МВД, КГБ и прокуратуры, с такой прытью возьмутся за это дело, что, как почти всегда бывает с холуями, выйдут за пределы «заданной программы». Они копнут так глубоко, что потом никто не будет знать, как остановить разогнавшийся «следственный локомотив», и что Лукашенко придется это делать самому с помощью экстренного торможения, при этом нанеся со страху теперь уже окончательно непоправимый ущерб своей и без того сомнительной репутации. (Вспомним арест Павличенко и его экстренное, незаконное освобождение, а также увольнение Генерального прокурора Божелко и председателя КГБ Мацкевича).
Впрочем, больших проблем в раскрытии преступлений, совершенных бандой Игнатовича, у работников милиции не было, поскольку все преступления совершались грубо, нагло, без особых попыток скрыть обстоятельства их совершения, а также при наличии достаточного количества свидетелей. Складывалось впечатление, что члены банды не особенно и опасались правосудия. По моему опыту, обычно так себя ведут преступники, либо недалекие по складу ума, либо имеющие очень высоких покровителей во властных структурах, во всяком случае, в силу каких-то «особых» заслуг перед Родиной, которые позволяют рассчитывать на такое покровительство.
После ареста Игнатович некоторое время содержался в ИВС ГУВД города Минска. До меня доходили слухи, что он дал согласие на указание места захоронения тела Завадского. На сколько эти сведения были достоверны, мне не было известно, да я, в общем-то, и не проявлял к этой теме особого любопытства. Но из практики я знал, что на пустом месте такие слухи не рождаются, тем более что исходили они от милицейских чинов довольно высокого ранга. И вдруг все утихло. Все разговоры о местонахождении тела Завадского прекратились. А когда Игнатовича привезли в СИЗО, то выяснилось, что он уже несколько дней отказывается от приема пищи и встреч с какими бы то ни было представителями следственных органов. Для меня ничего нового в поведении Игнатовича не было. Довольно часто лица, совершившие тяжкие преступления, особенно имеющие реальные шансы получить в виде наказания смертную казнь, ведут себя аналогичным образом, симулируя таким способом невменяемость и рассчитывая избежать ответственности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32