Я не знаю. Я начал осознавать, что нам требуется помощь. Пока проблема еще не выросла до таких размеров, мне казалось, может быть…— Дайте мне сказать… — прервал его мальчик.— Твой папа еще не закончил, — остановила его терапевт.— Раньше я думал, — продолжил отец, — что ему не хватает моего внимания или чего-то еще. Я чувствовал за собой вину. И стал находить время заниматься с ним. Ничего не изменилось.— Нет, это помогло, — сказал мальчик.— Итак, вы пытались говорить, вы пытались больше времени проводить вместе, — подытожила терапевт. — Что вы еще пытались делать? Понимаете, нет смысла повторять то, что вы уже делали и что не сработало.— Да, — согласился отец. — Мы в отчаянии. Не знаем, что делать. Последнее, что нам пришло в голову: на прошлой неделе мы с женой молились на коленях.— Хорошо, вы и молиться пробовали. Что вы еще пробовали?— Программа для родителей.— Диета, — добавила мама.— Да, — сказал отец, — диета, и еще будем молиться.— Да, — поддержала мама. — Я хотела то же самое сказать. Наш педиатр тоже старомоден. Он сказал: «Не шлепайте его рукой. Хотите пороть, купите плоскую лопаточку для теста. Будет больно, но не причинит никакого вреда». Я купила и поняла — ну, на мой взгляд, — это было большой ошибкой. Так не стоило делать. — Итак, вы испробовали и лопаточку. — И порку. Но к этому возвращаться я категорически не хочу. — Кого же именно мальчик бьет? — Приступ может случиться с любым, — ответил отец. — Иногда ой так нервничает, что поднимает обеденный стол — а стол у нас не из легких. Сын здоровый как бык. Так вот, он поднимает стол и отпускает его с размаху. В тот вечер, когда у него был приступ со мной, я ему сказал: «Разнеси дом в щепки, мне все равно». С меня было довольно. Он начал швырять и ломать вещи, и в конце концов я должен был приказать ему прекратить.— Когда он бьет свою сестренку, Рут, — спросила терапевт, — каковы последствия для него лично? Чего он ожидает, когда бьет кого-нибудь?Наступила долгая пауза, и стало очевидно, что никаких четких последствий не ожидается.— Не знаю, — ответил отец. — Зависит от ситуации. Обычно я просто свирепею. У меня возникает свой маленький приступ. Наверное, это и послужило ему образцом. Не знаю, — он беспомощно махнул рукой.— Итак, если вы рядом, он может ждать, что доведет вас и у вас тоже случится приступ.— Ну, недавно я пробовал то, что нам советовали на этих курсах для родителей. Если он ударит сестру, я развожу их. Если я знаю, что она не виновата, я также ударю его либо лопаточкой, либо рукой. Но это абсолютно ничего не значит. Я делаю это исключительно из-за растерянности.— Когда драка начинается, — сказала мама, — я беспокоюсь о Рут. Иногда она подначивает его, потому что знает, что побитая получит от нас сочувствие. Вот она и напрашивается. Она дразнит брата, потому что ее способ — дразнить и изводить, а его — бить. Он очень агрессивный, а она больше вредная.— Сняты с нас под копирку, — заметил отец, показав на себя и на жену.— До битья ты не доходил, — засмеялась жена.— Что вы имеете в виду? — спросила терапевт.— Раньше у меня были такие же припадки, как у Артура, — объяснил отец. — Я, правда, в такую ярость не приходил. Контроль не терял.— Ты не бил меня, — сказала жена, — но с ума сходил основательно.— В первые пять лет нашего брака я частенько сходил с ума. Она разочаровывала меня до смерти. Мне не удавалось побороть разочарование, я готов был головой об стенку стучать. Точно как Артур, страшно обиженный и разочарованный.— Я стучу, но не хочу этого делать, — вставил Артур.— Он очень расстраивается, — продолжал отец, — но если бы я ударил свою жену, я бы ее убил. Однажды я закатил ей пощечину, а потом слышал об этом много лет подряд. Я себя утихомирил в последние два-три года. Стал контролировать себя и чувствую себя в браке более уверенно. Мы стали лучше понимать друг друга. Не то чтобы мы не ссорились — ссоримся. Но мне как-то лучше удается держать себя в руках, и я понимаю Артура, когда он не контролирует ситуацию.К этому моменту терапевт собрала всю необходимую информацию. Она проконсультировалась с руководителем, и план действий был определен. Проблема состояла не только в том, что предложить родителям, но и в том, чтобы выбрать то, что они смогут выполнить. Они чувствовали себя беспомощными и считали, что сделали все мыслимое и немыслимое. Уговорить их действовать было так же важно, как решить, что же они могут сделать, чтобы предотвратить вспышки насилия со стороны своего сына. Проблема состояла не в обучении, так как они знали, что и как делать, а в том, чтобы заставить их это делать.Терапевт представила родителям простой и выполнимый план. Чтобы убедить их выполнять этот план, который на самом деле являлся для них тяжелым испытанием, потребовалось задействовать техники подготовки и убеждения. Прежде всего было принято допущение, что в чем бы ни состояла функция или значение агрессивности мальчика, она демонстрировала нарушение семейной иерархии. Родители не отвечали за семью; ответственность мальчика за семью повышалась год от года. Каждый раз, когда вспыхивала ссора и драка, именно мальчик определял сценарий происходящего. Итак, родителям было необходимо объединиться и взять на себя ответственность, несмотря на все противоречия между ними. Причем сделать это так, чтобы добиться успеха.Первый шаг был уже сделан, так как родителей убедили в необходимости действовать. Серьезность проблемы была подчеркнута тем, что терапевтическое интервью проводилось со всей семьей, а не с ребенком или мамой. Во время интервью дети были отосланы из кабинета, и это провело границу между детьми и родителями и определило действительный статус последних.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72