По предложению Эдди, Бен Солц позвонил Эпплби, а у тех в гостях оказались Литтл-Смиты и Торны; в результате прибыла половина - Фрэнк, Марсия и Джорджина. На часах было уже начало девятого. Не дожидаясь темноты, Эдди свозил на своей "веспе" Анджелу - не кого-нибудь, а именно ее - в итальянский ресторанчик на 123-м шоссе за пятью пиццами. Снова появившись на пороге тесной гостиной Солцев, Анджела привлекла к себе всеобщее внимание, так она раскраснелась от ветра и от стараний не выронить коробки. На ней был черный купальник и мокрое полотенце на поясе; когда она наклонилась вперед, чтобы откусить кусок пиццы, Пайт увидел ее соски. Соски жены, лакомое блюдо мужа. Они не думали, что засидятся, и взяли с собой детей. Рут смотрела широко распахнутыми слезящимися глазами на телеэкран в компании старшего сына Солцев Бернарда; Нэнси уснула в комнате маленького Иеремии. Айрин любила играть в слова. К половине двенадцатого, когда Кен Уитмен уже занялся разглядыванием своих шнурков, Фрэнк Эпплби перестал интересоваться чем-либо, кроме своего пищеварительного процесса, а Джанет уже дважды звонила, проверяя, не уехал ли он куда-нибудь с Марсией и спрашивая, собираются ли они помочь ей удалить из дому Фредди Торна, компания успела четыре раза сыграть в "призраки", дважды в "правду" и трижды в "Боттичелли". Оставались шарады. Эдди Константин выиграл первым, со второй попытки идентифицировав себя с покойным Папой Иоанном. Джорджине потребовалось чуть больше времени, чтобы угадать, что она - Алтея Гибсон. Потом вызвался Пайт - ему хотелось в туалет и надо было проверить Нэнси ("Я никогда не вырасту и никогда в жизни не умру"). Волосы торчали у нее в разные стороны, купальный костюм съехал, обнажив попку с прилипшими песчинками. Пайту хотелось посидеть с дочкой, но его пленяла яркая жизнь внизу. Спи. Прости нас во сне.
Его сделали Хо Ши Мином.
На лестнице он, глядя прямо перед собой, потрепал Джорджину по бедру в память о былом. В гостиной он появился в свитере и клетчатых плавках. Его голые ноги выглядели узловатыми и вывернутыми, но Фокси они показались затянутыми волосяным туманом.
- В каком пейзаже я нахожусь? - спросил он.
- В джунглях, - ответила Джорджина.
- Рисовые чеки, - уточнила Марсия Литтл-Смит.
- Разорванный, - проговорила Терри Галлахер.
- Разорванный пейзаж? - спросил Пайт.
- Скорее, усмиренный. Анджела зажмурилась и сказала:
- Вижу храм с красными колоннами, безголового идола, затянутого травой, и человека, пишущего мелом математические формулы на широкой части ноги идола.
- Сексуально, - сказал Эдди Константин. Джорджина задрала подбородок.
- Кто-нибудь еще? - позвал Пайт. - Фокси? Кен?
- Не знаю, почему, но мне хочется произнести "Индиана" - сказал Кен.
Все засмеялись, кроме Фокси - та утвердительно кивнула.
- Он прав. Что-то спокойное, серое, заурядное. Орегон? Южная Дакота?
- Скорее, Северная, - подсказал Фрэнк Эпплби.
- Не намекать! - прикрикнула Кэрол Константин. Она сидела на полу то ли в молитвенной позе, то ли в позе прядильщицы; возможно, так сидят, когда играют в "монополию". Ее ноги были сложены под зеленой балетной юбочкой, торс торчал прямо вверх, как древесный ствол. У нее был поразительно узкий стан, узкие продолговатые ноздри все время шевелились.
- Какой я цветок? - спросил Пайт.
- Мак.
- Бородатка, - сказала натуралистка Айрин Солц. - Или бахромчатый ятрышник.
- Бахромчатый ятрышник в тени огромного китайского тюльпанного дерева, - сказал Фрэнк Эпплби.
- По-моему, Фрэнк не понимает смысла игра, - пожаловалась Кэрол Марсии. - Он подсказывает!
- Вижу что-то серое, - сказала Фокси Уитмен. - Белая омела.
- От вас я слышу только про серое, - сказал Пайт Фокси со странной интонацией и обратился к Анджеле: - Цветок. Кен?
- Полынь, - сказал Кен с ноткой враждебности, глядя на свои ноги. Неужели нарочно?
- Не цветок, а лилия, подаренная ребенком жене мэра на праздник, сказала Анджела.
- Увядшая гардения в петлице автобусного кондуктора, - сказала Терри Галлахер и широко улыбнулась, принимая похвалы. Все чувствовали, что она меняется, готовится расцвести.
- Чертополох, - сказала Джорджина. - С официальной точки зрения.
- Трудно понять, нравится тебе этот человек или нет, - пожаловался Пайт.
- Ты уже определился с полом персонажа? - спросила его Кэрол. На ее лице, хоть и находившемся целиком на свету, лежали тени: на крыльях носа, в уголках рта, под оттопыренной нижней губкой - там вообще было темно. Пайт заметил, что она удлинила себе косметикой глаза, в действительности маленькие и близко посаженные - настолько близко, что иногда ее прищур казался косоглазием. Такой она меньше его удивляла. У нее были тусклые каштановые волосы, собранные в хвост - уже неподходящая для ее возраста прическа.
- Мужской, - ответил ей Пайт. - Но это, по-моему, неважно. Он не гордится своей принадлежностью к мужчинам.
- В отличие от кого? - холодно спросила Кэрол. Пайт покраснел как по заказу и невпопад спросил:
- Какой стиль живописи?
- Модерн, - сразу ответила Анджела.
- Рисунки в испанских пещерах, - так же поспешно сказала Фокси.
Фрэнк Эпплби закатил глаза и простонал:
- Мне в голову приходят только вещи, про которые Кэрол все равно запретила бы мне говорить.
- Ты о чем? - спросила Кэрол.
- О советском плакате.
- Против этого я не возражаю, - сказала Кэрол. - Не очень по правилам, но пускай.
- Кто назначил тебя судьей? - спросила ее Айрин Солц.
- Иллюстрации в медицинском учебнике, - твердо сказал Кен Уитмен. Страницы из рисовой бумаги.
- Неплохо, - сказал кто-то после вежливого молчания.
- "Терри и пираты", - сказал Эдди Константин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107