— Не так, — сказала она. — Может, он с ней вовсе и не разведется. У него были романы, и, скорей всего, у нее — тоже. Может, они решили, что их браку это ничуть не мешает.Джерри не обратил внимания на то, с какой убежденностью она сказала, что у Ричарда были романы. Он мог говорить только о Салли.— Она действительно спала раньше с другими мужчинами, но никогда прежде не была влюблена.— С кем же она спала?— С разными малыми. Когда Ричард ушел от нее. Я ни разу не спрашивал, спала ли она с кем-нибудь из знакомых. Странно, верно? Должно быть, я боюсь узнать — с кем.— Ты должен спросить ее.— Благодарю, но я уж сам как-нибудь разберусь, о чем мне говорить с Салли. Руфь спросила:— Хочешь, я тебе в чем-то признаюсь?— Признаешься — в чем?— Не смотри на меня так свысока. Мне, конечно, далеко до твоей роскошной романтической истории. Но и у меня был роман.— У тебя? Руфь, это же чудесно! С кем?Раньше она собиралась ему сказать, но теперь поняла, что он будет над ней смеяться. Его презрение к Ричарду захлестнуло ее, и она покраснела.— Не скажу. Это случилось некоторое время тому назад, и я порвала с тем человеком, решив, что люблю тебя, а не его. Он же никогда меня не любил.— Ты уверена?— Совершенно.— Этот человек не придет к тебе, если я с тобой разведусь?— Безусловно, нет. — Скорее всего, так и было бы, но кровь быстрее побежала у нее по жилам, словно она солгала.— Почему ты не хочешь сказать мне, как его зовут?— Ты можешь использовать это против меня.— А если я обещаю, что не стану?— Какой вес имеет слово, данное мне, когда ты любишь другую?Он молчал с полным ртом, не в состоянии ничего вымолвить, пока не проглотит пищу.— Вы, женщины, в общем-то, смотрите на это как на войну, верно?— А вы как на это смотрите?— Я смотрю как на мороку. Я люблю детей и любил тебя. И, пожалуй, в определенном смысле все еще люблю. Этот мужчина… тебе с ним было хорошо?— Неплохо.Джерри театрально заскрежетал зубами.— Это удар ниже пояса. Лучше, чем со мной?— Иначе. Он ведь был моим любовником, Джерри. А мужем быть труднее, чем любовником.— Значит, он все-таки был лучше. Вот дерьмо! Люди устраивают иной раз сюрпризы, верно? Ты вот тоже устроила мне сюрприз. А лучше бы не устраивала. Меня это сбило с толку.Она взглядом измерила пространство между ними, решая, не пора ли притронуться к его руке. И решила, что нет.— Пусть это не сбивает тебя с толку, — сказала она. — То была глупая маленькая интрижка, и я рада, что все позади. Я тогда чувствовала себя такой несчастной и до сих пор благодарна тому человеку, поэтому не требуй, чтобы я выдала его. Ни тебя, ни Салли это никак не касается.— Очень даже касается. Я ревную. Почему ты не хочешь мне его назвать?— Если я назову, может, ты перестанешь ревновать.Он восхищенно рассмеялся.— Это был Попрыгунчик, да?— Нет.— Тогда, значит, Дэвид.— Я не намерена играть в отгадки.— Значит — Дэвид. Вот почему ты так враждебно относишься к Хэрриет. Значит, это он.— Сейчас я тебе ничего не скажу. Возможно, потом. Мне необходимо подумать. Я рассказала тебе про свой роман, потому что он уже изжил себя. Романы действительно изживают себя, Джерри. Все потрясающе, чудесно, лучше быть не может, но — мимолетно, и ради Салли (забудь обо мне, если тебе так легче)… ради Салли, и твоих детей, и ее детей, и даже Ричарда — дай времени пройти, не спеши.— А я и не спешил. Это началось ранней весной, а любил я ее уже годы. Мне не нужна была постель, чтобы полюбить ее. Хотя это тоже способствовало. Послушай, Руфь. Не пытайся сбросить эту женщину со счетов. Она не дура, и она не гадючка. Она не сказала ни одной гадости про тебя — она очень о тебе тревожится. Когда стало ясно, что мы зашли слишком далеко, она попыталась порвать, но я удержал ее. Не она, а я настаивал на продолжении отношений. Она — моя. Она всецело принадлежит мне — у нас с тобой никогда так не было. Мне трудно это объяснить, но когда я с ней, я главенствую. А когда я с тобой, мы на равных. — И он проиллюстрировал это, вытянув два длинных пальца.Почему он устраивает ей такую пытку? Почему просто не уйдет? Почему пытается заставить ее сказать “уходи”? А она ему в этом отказывает. Отказывает своим молчанием. Если поступаешь, как мужчина, так и будь мужчиной. Смотри на вещи реально.— Желаете кофе и десерт?Интересно, подумала Руфь, давно ли стоит возле них официантка. Сухопарая женщина всем своим весом опиралась на спинку стула, словно хотела облегчить боль в ногах, и с выражением уставшей матери смотрела на них сверху вниз. Ее поза как бы говорила о том, что в этом их разговоре нет для нее ничего необычного.— Только кофе, пожалуйста, — сказал Джерри, взял салфетку с колен и, сложив ее, каким-то удивительно мягким, легким жестом опустил на стол возле своего бокала: он уже облегчил душу, избавился от бремени. Но в этом бремени, которое он переложил на нее, Руфь тотчас почувствовала непонятные острые углы.— Она прилетела в Вашингтон второй раз без твоего приглашения?— Так точно. — По лицу его видно было, как он этим польщен. — Я умолял ее не приезжать. Ради ее же безопасности.— Ну и сука.Он взглянул на жену настороженно, с надеждой.— Зачем ты так?— Она — сука. Я всегда это считала. Какая женщина стала бы тебя так преследовать, когда у тебя трое детей.— Да, в общем-то, она меня не преследовала. Скорее, сбежала ко мне. И вовсе она, золотко, не сука, она хорошая женщина, которая не может понять, почему она должна быть несчастной. Она совсем, как ты. Во многих отношениях совсем-совсем, как ты.— Благодарю. По-видимому, ты считаешь это комплиментом.— Если это комплимент, то прими его — вот мой совет.— Я буду с ней говорить.— Господи, зачем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95